Шрифт:
Поп потёр тоненькие паучьи ладошки и забубнил:
— По полям проедешь, с мужиками поговоришь, кому, чего, сколько на княжеский двор везти укажешь, и спи-отдыхай сколько душе угодно… Тут уж и заря вечерняя подходит, стадо домой возвращается, ты животину-то всю снова пересчитай, не загнали ли мужики на болото коровёнок либо овечек — за ними глаз да глаз нужен, ох-хо-хо…
— Пересчитал — и спи-отдыхай, — захихикал Спирька. — А как солнышко зайдёт, тут уж и князь-батюшка просыпается… Тут и тебе вставать надо, солдатик.
— Да ты, Игнатик, не кручинься, — сказал Парамон. — Князь-то не даром тебя на службу взял. Рубль в год будешь получать.
— Сто годов — сто рублей, богатеем станешь, — добавил Спирька.
— Мундир у тебя драный, на локтях — глазки, — продолжал поп, — зато медаль, как солнце, горит… Опять же — сапоги есть. Вид храбрый. Спуску мужикам не давай! Они народ хитрый — все нищими прикидываются. Прячут всё от князя! Ты их, Игнатик, покрепче, чтоб боялись тебя, как беды неминучей!
Спирька сам сходил к возку, достал свёрнутую в трубку бумагу.
— Сколько же нужно собрать всего? — рассматривая реестр, спросил Игнат.
— Грамоте не разумеешь? — ласково спросил Спирька.
— Малость разумею. — Игнат внимательно посмотрел на список того, что нужно было ему собрать с мужиков.
— Ну, буйная головушка? Ну, Игнатик? — Поп Парамон улыбался во весь рот. — Посмотрел в реестр — легче стало?
— Может, и легче, — ответил Игнат.
— А мне тяжело… — вздохнул поп. — Фляга-то Дурынды с дырой, что ли? Ни капли в ней не осталось…
— У меня на такой случай всегда есть с собой, — сказал Игнат, вынимая из-под кафтана большую солдатскую флягу. — Бабка Ульяна варила, говорила, медовуха тут с баюн-травой замешана. Сны добрые от баюн-травы снятся.
— Ну разве только попробовать, — схватился обеими руками за флягу Парамон. — Как думаешь, Спирька? Попробуем?
— Отчего же, ежели солдатику не жалко, — согласился Спирька.
— Пейте, пейте, только мне оставьте, — предупредил Игнат.
Поп так присосался к фляге, что чуть не задохнулся:
— Ох, ох, хорошо зелье!.. Ещё… один глоточек…
Но Спирька вырвал флягу у брата, отхлебнул сам, помедлил, вздохнул и протянул Игнату.
— Да ладно уж! — махнул рукой Игнат. — Мне бабка Ульяна сколько хочешь наварит. Пейте сами вдосталь.
…Когда фляга опустела, Парамон уже едва держался на ногах. Игнат с трудом погрузил его отяжелевшее тело в возок.
Спирька пошатывался, но ходить ещё мог. Змеиные глаза его горели неукротимой злобой.
— Правильно, солдатик, понял! — сипел он. — С нами мирно надо… по-свойски… ты нам угодил, мы тебе… ты же не мужик…
— А Якова в реке бросаете? — спросил Игнат, когда Спирька взял вожжи.
— Обождите! — пробасил Дурында из реки. — Я тотчас…
— Лови, лови! — махнул рукой Спирька. — Не ровён час, князю-батюшке занедужится, а пьявки в хоромах все старые, квёлые. К ночи чтоб по всем кувшинам свежие были! Сам проверю!
Возок поехал в гору.
Дурында выскочил из воды. Он дрожал, зуб на зуб у него не попадал.
— Вот, Яков, какие дела! — развёл руками Игнат. — Дружки-то бросили тебя пьявкам на съедение!
— Ни-ни-чего, — быстро одеваясь, проговорил Дурында. — Когда Спирид-д-дон выпьет, он всегда такой… А так он ничего… ничего…
И Дурында бросился следом за возком.
Игнат усмехнулся, глядя ему вслед, покрутил ус и тоже зашагал вверх…
…Избушка была наполнена запахами сушёных трав. Дед Данилка и бабка Ульяна сидели на лавке, разбирали какие-то корешки.
— Что, Игнатушка? — нетерпеливо спросила Ульяна. — Выпили они? Всё до капли?
— Так ведь задаром! — улыбнулся Игнат. — Разве поп от такого откажется! Теперь дело за нами… Где Стёпка? Где Демид с Василием?..
7. Житие земное и небесное
Хитрость да умение всегда найдут применение.
Попадья — маленькая, юркая женщина с головлй-луковицей, несмотря на жару повязанной неолькими платками, — легко удержала Парамона на ногах. Но идти прямо поп не мог — его заносило и кособочило, он порывался встать на четвереньки, щурился, что-то бормотал, громко и весело икал.