Игнат ещё раз окинул мельницу внимательным взглядом:

— Ветер-то заворачивает иногда на мельницу в гости?

— Бывает на ночь глядя, — отозвался Савушка. — Да не долго гостит, видит, работы нет, — и летит дальше.

— Чудно! — задумчиво покрутил ус Игнат. — Ладно, поживём — увидим… Попа и хозяина своего тут нее примечал?

— Боярина сейчас провожали, — показал в сторону реки Савушка, — на берегу вот-вот топтались… Купаться, верно, спустились.

…Под крутым берегом, внизу возле самой воды, виднелся распряжённый возок. Две лошади, наслаждаясь прохладой, стояли в ленивых струях обмелевшего речного потока. Три кучки одежды лежали поодаль.

— А где ж хозяева? — удивился Игнат, спустившись к броду. — И отчего пузыри по реке плывут?

В этот миг из воды выскочила безбровая, с реденькими кустиками волос голова Спирьки-Чёрта.

Поморгала глазами, фыркнула и ушла снова под воду.

— Чудно! — усмехнулся Игнат и уселся на тёплый, как печка, бугорок. Ого, вот ещё одна!

Теперь выплыла наружу круглая и жёлтая, как тыква, голова попа Парамона. С хилой бородёнки его текла вода, глаза зорко огляделись по сторонам. Поп хлебнул воздуха и опять нырнул.

Мохнатые брови Игната весело зашевелились.

— Может, повезло мужикам, тонут братья? — спросил он сам себя. — Нет, тут мелко, коню по колено… Небось клад ищут… Или обронили что…

Опять вынырнул Спирька. Захлопал глазами, приметил Игната.

— Не говори, что меня видел! — сказал Чёрт и ушёл под воду.

Потом снова показалась тыква Парамона. Поп в этот раз тоже узрел солдата и попросил, отфыркиваясь:

— Игнатик, т-ш-ш! То не я!

И, заглотав побольше воздуха, ушёл на дно.

В стороне вынырнула третья голова.

— Ага, и ты, простота, здесь, — обрадовался Дурынде Игнат. — Чего друг от друга прячетесь, Яков?

Дурында оглядел реку — никого нет.

— Чего смотришь, тебя спрашиваю. Или ты не Яков? — усмехнулся Игнат.

— Я вроде, — неуверенно произнес Дурында.

— Эх, «вроде»… — вздохнул Игнат. — Даже имя у тебя украли..

— Я первый вынырнул, — обречённо сказал Дурында.

— Да чего там! — спокойно молвил Игнат. — И поп, и Чёрт уже не раз вылезали.

Дурында удивился. Игнат заметил, что у парня яркие голубые чистые глаза.

— Спор у нас, — объяснил Дурында. — Кто первый вынырнет, тот к себе всех ведёт на угощение.

— А-а, тогда ныряй, простота, — махнул рукой Игнат, — вон Чёрт вылезает!

Дурында едва успел нырнуть, как над водой показалась голова Спирьки.

— Ты первый, первый, — сказал Игнат. — Лезь назад.

— Ау-улб! — Спирька ушёл в реку. Тотчас же всплыл Парамон. Он, видно, уже хлебнул водицы, подзамёрз, и голос его дрожал.

— Сол-солдатик Иг-иг-игнатик, — гнусаво проговорил поп, — никого больше тут-ту-тут не видел?

— Ты первый вылез, — вздохнул Игнат.

— Госпо-по-по-ди по-по-помилуй… — пробормотал Парамон и скрылся под водой.

Затем, как поплавок, бесшумно выплыла голова Дурынды.

— Сотоварищи твои надышались — и снова к рыбам, — доложил Игнат. — Вот братья, друг друга стоят — скорее утопятся, чем угостят.

Дурында увидел всплывающую макушку Спирьки и скрылся в реке.

«Парень-то начинает привыкать к хитрости, — довольно подумал Игнат. Придёт день, и он себя ещё покажет…»

Чёрт уже был голубым от холода.

— Ну? — спросил он зло, глядя на Игната. — Чего веселишься, солдатик?

— С весёлого — беда, как с гуся вода! — ответил Игнат. — Весёлость лучше богатства — не слыхивал разве? Ныряй, а то опоздаешь!

Спирька послушно нырнул.

— Что-то поп долго не вылезает, — оглядывая реку, проговорил Игнат. Не утонул ли ненароком от жадности?

Наконец вынырнул Парамон. Он весь дрожал, губы стали серыми. Голова попа была уже не жёлтого, а какого-то зелёного, лягушачьего цвета.

— Ва-ва-ва, — сказал Парамон.

— Ныряй, а то проспоришь, — сказал Игнат. — Вон Спирька лезет!

— В-ва-ва, — вякнул поп и упал в воду.

Действительно, вылез Спирька. Лицо его голубело, как небо, отражающееся в реке. Протёр глаза, зло посмотрел на солдата и, дрожа, спросил:

— Сидят всё ещё?

— Ты первый, — грустно сказал Игнат. — Холодно?

— Зимой хуже бывает, — проговорил Спирька и нырнул.

Дурында показался над водой, огляделся.