Поднявшись из-за стола, Босс завернулся в отороченный мехом плащ, не обращая внимания на окружающую печную жару. Нагнувшись к Астороту, он промурлыкал ему на ухо:

— НЕ ВОЛНУЙСЯ, ЧЕРВЬ. Я НЕ ПОШЛЮ ТЕБЯ ОБРАТНО В ВИДЕ РЕБЕНКА. НЕ БУДЕШЬ ТЫ И СЛУГОЙ… НЕТ… — Он издал короткий смешок. — НЕТ, НЕТ. ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ОБРАТНО К ВОДОЕМУ С ПРОХЛАДНОЙ ВОДОЙ, БЕСКОНЕЧНЫМ ПИЩЕВЫМ РЕСУРСАМ И ДОСТАТОЧНОМУ КОЛИЧЕСТВУ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПРОТИВОПОЛОЖНОГО ПОЛА, СПОСОБНЫХ ОСЧАСТЛИВИТЬ ТЕПЛОКРОВНОЕ СУЩЕСТВО, ВРОДЕ ТЕБЯ…

— С-спасибо вам, Министр, — выдавил Асторот, не веря своему счастью. Голубые бассейны в тени пальм, бесконечные банкеты и стайки пышнотелых служанок? Будущее выглядело столь радужным, что он едва не ослеп. Асторот с усилием поднялся на ноги, с нетерпением ожидая обещанной инкарнации, забыв, к сожалению, что первым условием для назначения на должность Первого министра Аида была способность врать на голубом глазу.

Лэтч вытащил Стрега-Нонну из холодильника вечером накануне дня рождения Титуса; теперь старая леди, размораживаясь, сидела у кухонной плиты, чтоб окончательно оттаять к тому времени, когда надо будет пожелать счастья своему прапрапрапрапрапраправнуку. Осторожно огибая Стрега-Нонну, Пандора ходила по кухне, собирая для Титуса праздничный завтрак, гвоздем которого была большая малиновая булочка, соблазнительно дымившаяся в центре голубой фарфоровой тарелки. Булочка оставалась восхитительно мягкой и теплой с тех самых пор, как Пандора взяла ее в Библиотеке две недели назад; название Вечноплюшка давало некоторое представление о магических свойствах этого кулинарного шедевра. Сидя за обеденным столом, синьора Стрега-Борджиа грызла кусок пережаренного тоста и молила бога, чтобы ее желудок воздержался от бунта.

Миссис Маклахлан ворвалась в кухню с охапкой грязного белья, состоявшей из заплесневелых бархатных корсетов, серых шаровар и чулок в резинку, настолько изобиловавших дырками, что процесс стирки мог стать для них фатальным. Дэмп торжественно шествовала позади, держа в вытянутой руке закаменевший носок. Девочка остановилась посреди кухни и радостно улыбнулась при виде Мультитьюдины, умывавшейся на пороге винного погреба.

Няня сбросила узел с грязным бельем на пол рядом со стиральной машиной и начала отбирать то, что нуждалось в немедленной стирке. Собрав небольшую коллекцию монет и бумажных салфеток из разных карманов и складок, миссис Маклахлан сделала паузу, чтобы развернуть одну скомканную бумажку. Пробежав глазами строчки, она издала недоверчивое фырканье и швырнула обрывок в ящик для угля, стоявший рядом с Пандорой, которая терпеливо дожидалась, когда закипит чайник.

— Так что же там говорилось? — буркнул Титус, посыпая крошками кровать и изумленно наблюдая, как Вечноплюшка самопроизвольно восстанавливается уже в одиннадцатый раз — каждый раз, как он откусывал кусок, выемка заполнялась теплым и душистым тестом.

— Там было написано примерно следующее: «Выходите за меня, синьора. Давайте вместе сделаем красивых деток. Пусть у меня лицо грызуна, зато банковский счет императора. Ожидаю Вашего ответа по адресу: отель «Бальоне», Болонья, Италия».

— Фффууу, — скривился Титус. — Омерзительно…

— Надеюсь, ты не о Вечноплюшке? — нахмурилась Пандора. — Меня заверили, что она сохранит божественный вкус, как бы долго ее ни…

— Нет. Черт, нет, конечно, она превосходна, — торопливо заверил сестру Титус и в подтверждение своих слов откусил еще раз, глядя, как булка чудесным образом регенерирует. — Нет. Я об этой записке к миссис Маклахлан от нашего старого гнусного якобы дядюшки. Как осмеливается он предлагать такое нашей няне? В любом случае она слишком стара для вещей подобного рода… — Он помедлил и неуверенно закончил: — Я прав?

— По правде сказать, я понятия не имею, сколько ей лет. — Точный возраст миссис Маклахлан до сих пор оставался для Пандоры тайной за семью печатями, и она подозревала, что ей не суждено раскрыть эту тайну еще многие годы. — Но даже не будь она такой старой, я уверена, она никогда не вышла бы за такого типа, как дядя Люцифер, невзирая на все его богатство. — Пандора встала и взяла у Титуса поднос с завтраком. — Ну ладно, вставай. Хватит с тебя булочек. Пора на урок плавания.

— Это обязательно? — Титус в отчаянии откинулся на подушку. — Давай сделаем выходной! У меня ведь, в конце концов, день рождения…

Пандора закатила глаза и ничего не ответила. Каждое утро повторялось одно и то же: список оправданий, протесты и мольбы о пощаде, за которыми следовало неохотное появление Титуса на причале. Потом бесконечные жалобы на ранний час, нестерпимый холод воды и уродливость своего купального костюма до тех пор, пока, утомленная этой ежеутренней заупокойной службой, она не сталкивала его с края причала в воду. После чего Титус становился как шелковый. Очень целеустремленный ученик, напомнила она себе, задумчиво откусив несколько раз от Вечноплюшки, прежде чем накрыть ее салфеткой и спрятать за шаткой стопкой компьютерных руководств. Она прислушалась к удаляющемуся звуку шагов брата и подождала, пока его голос не раздастся из сада. Мчась через поляну, Титус улюлюкал, плохо подражая Тарзану и распугивая из высокой травы тучи мошкары. Неосознанно почесавшись, Пандора схватила полотенце и тоже направилась вниз.