– Родька, где ты застрял?! – прислушиваться к приближающемуся топоту было страшно, хотелось говорить без умолку.

– Уже возвращаюсь! Впереди никого. Тоннель плавно изгибается, почему – непонятно!

– Наверно, скалы огибает, – хрипло произнес Пашка. Он изготовился к стрельбе, но мучительное ожидание скорой развязки сжигало нервы. Долго так не просидишь. Скорее бы…

Рев ударил поблизости, раскатился эхом.

Мутанты вырвались в магистральный тоннель! Но почему не сработали ловушки?

– Спокойно! – Егор на время приостановил ремонт. В руке он сжимал дистанционный взрыватель.

– Чего ждешь?! – Родька резко присел, дал две короткие очереди, свалил одного из мутантов, остальных только разозлил. – Давай же!

Егор медлил.

Пашка вступил в бой. Его выстрелы зазвучали близко, оглушительно, звонко, горячие гильзы ударялись о стену, падали на пол, шипя, растапливали лед.

– Глаза! – заорал Егор.

Взрывы ударили одновременно.

Огненный смерч рванул по тоннелю, на миг все потонуло в пламени, острый запах горелой шерсти и обугленной плоти пробился даже сквозь дыхательные фильтры, стрельба стихла, и вдруг наступила неестественная тишина.

Не сработало! Не вышло, как задумал!

Отчаянные мысли мелькали в голове Егора. Он видел всего в десяти-пятнадцати метрах от себя мечущихся в теснине мутантов – они ослепли от вспышек, их шерсть сгорела, но в дыму среди смрада и бестолковой толчеи уже появились новые группы тварей, они рвались вперед, отшвыривая израненных сородичей…

Внезапно, стирая отчаянье обреченных мыслей, раздался громоподобный треск, заглушая яростный рев атакующих, вновь ударили два автомата, и вдруг огромный фрагмент свода прыснул трещинами, начал проседать, а через миг обрушился!

Ледяное крошево заполнило тоннель, но обвал только начал набирать силу. Вал, состоящий из мелких льдинок, вздыбился, как волна, вдоль пола неслось ледяное крошево, а по стенам и своду бежали все новые трещины…

– Бежим! – дико заорал Родька.

Пашка инстинктивно ухватил правой рукой оба автоматных ремня.

Секунды были отпущены им, но ребята не растерялись, Родька подскочил к Егору, вдвоем они приподняли друга и что было сил побежали, волоча Пашку за собой.

Мысли не успевали за ходом событий, действия происходили на уровне рефлексов, инстинкта самосохранения, – свод тоннеля продолжал обрушиваться, а они неслись, не останавливаясь, благо сервокостюмы преданно подхватили усилия, не подвели, выдержали рывок.

Пашка обмяк.

Его ноги волочились по льду, в голове билась лишь одна мысль: только бы не разжать пальцы, не выпустить из руки автоматные ремни…

Его взгляд заледенел. Смотреть, как по пятам несется искрящийся вал, как трескается свод тоннеля и от него отрываются многотонные глыбы, было не просто страшно. Чувство перехлестнуло через край, прорвалось крупной дрожью, от которой непроизвольно лязгали зубы…

Тоннель плавно закруглялся, действительно огибая группу скал, впаянных в толщу ледника, и это в конечном итоге, спасло ребят.

Обвал постепенно пошел на убыль, они бежали из последних сил, ледяной свод все чаще пересекали каменные прожилки, затем стены стали сужаться, и Родька вдруг споткнулся, упал, прохрипев:

– Больше не могу!..

Егор разжал пальцы, повалился на бок, тяжело, надрывно дыша.

Вдали ворочался рокот. В воздухе все еще вихрилась метель из мельчайших льдинок, но вскоре искристое марево начало редеть.

Пашка с трудом пошевелился, сел.

Родька лежал на полу, раскинув руки. Егор, пошатываясь, встал, придерживаясь за стену, сделал несколько шагов, склонился над другом.

– Чего он? – испуганно спросил Пашка.

– Живой. Улыбается. Родька, ты как?

– Не знаю, – он продолжал улыбаться, словно ребенок.

Шок. Все трое испытали его в полной мере, но каждый отреагировал по-своему.

Требовалось немного времени, чтобы прийти в себя, осознать, что живы.

– Ну вот, порядок, – Егор завершил ремонт, стал собирать инструменты.

Пашка встал, сделал пару шагов, довольно обернулся.

– Работает!

Левый рукав сервокостюма, откуда Егор позаимствовал тяги и приводы, теперь не гнулся, плотно прилегал к телу, но не беда. «Главное, что теперь могу не только ходить, но и бегать, не стану обузой».

– Спасибо, – Пашка присел, одной рукой помог Егору собрать инструмент.

– Обращайся, – шутливо ответил тот.

На душе было и радостно, и тоскливо. Нервное возбуждение еще не улеглось, Родька не смог усидеть на месте, ему хотелось бегать, кричать, но он сдержался, задавил избыток эмоций, молча взял автомат, исчез во тьме.

– Куда он?

– Пусть пройдется, – Егор взял свой автомат. – И нам сидеть нечего. Пошли потихоньку за ним. Здесь, – он взглянул на трещину, которая остановилась на границе скалы и льда, – здесь оставаться нельзя. Обвал может повториться.