— А что такое «одинадцатиденевка»? — от волнения и чехарды в голове наружу выплыл совсем не тот вопрос.

— Понимаешь, все дело в том, что человек — не лошадь. — Ответила майор, задумчиво глядя на противоположную стенку ущелья. Там, вопреки всем законам физики, ползла вверх крохотным паучком знакомая мальчишеская фигурка. — Загнать обычный человек себя не сможет. А всякие супермэны существуют только в плохих фильмах. Зато есть препараты, которые могут на время превратить человека в лошадь… Тогда можно бежать все одиннадцать дней подряд — не отвлекаясь на сон, отдых, боль или даже еду.

Фигурка на груди громадной скалы добралась до нависающего карниза, хитро изогнулась, перевернулась и полезла дальше ногами вверх — аж дух перехватило.

— Расплата за это понятная — несколько недель, если не месяцев, постельного режима и специальной физкультуры. Если в течении восьми дней принять антидот, вполне можно потом прийти в норму. Дальше — понадобится специальная аппаратура, которая за тебя будет есть, выводить отходы, дышать и гонять по венам кровь — как повезет. Она есть далеко не везде, да и с ней шансы далеко не стопроцентные. После одиннадцати дней никого вытащить не смогли.

— Но как же так…

— На войне всякое случается. Человек может быть смертельно ранен, отравлен, получить смертельную дозу облучения. Это — для него возможность не быть обузой себе и товарищам, а сохранять боеспособность. До самого конца. Одиннадцать с половиной дней.

Вот так вот просто. Про «пятнадцатиминутку» мальчик спрашивать уже не стал — и так понятно. Зато собрался с духом спросить о главном.

— А я значит обуза! И значит, вы меня бросите! Счас она, — палец ткнул в фигурку уже практически добравшуюся до самого верха, — сбросит вниз веревку и привет — пойдете дальше своей дорогой… — горло перехватило и оставалось только отвернуться, делая вид, что сделал это ради того, чтобы помахать в ответ добравшейся до верха Зайнаб. Оттолкнуть прижавшееся к спине тепло решимости уже не хватило, как и сбросить обвившие руки.

— Ты молодец, Волчонок — про «мешок» как догадался? — пришлось шмыгать носом и отказываться от похвалы.

— «Мешок» — это че?

— Понимаешь, собака на самом деле не по следу идет, а там, куда движение воздуха запах со следа относит. Запомни это на будущее. В таких местах, вроде этой скалы, движение воздуха образует как бы водоворот — «мешок» из которого ни один запах не вырвется, — ничуть не расстроившись из-за его неосведомленности, пояснила майор.

— А вообще, Волчонок, ты никакая не обуза, а боец, на которого остается только и надеяться. Ты понимаешь, погибнуть не страшно — выбирая такое дело, подобный исход естественно подразумеваешь. Страшно погибнуть, не оправдав доверие, такое тоже бывает. Жизнь — она штука сложная. В этот раз так вышло, что выполнить боевую задачу можешь только ты. Мы тебя, собственно, потому и на руках до сюда тащили — чтобы те, кто идет следом, о тебе ничего не знали. Значит и твое исчезновение не заметят. Но отказаться, конечно, можешь — ты присяги не давал и вообще…

Федор тяжело вздохнул — взрослые часто врут, пытаясь замаскировать свои решения чем-то значимым. Кажется, это называется «ложь во спасение», да и стоит смотреть правде в глаза — он действительно обуза, значит не стоит кочевряжиться, жизнь есть жизнь.

— Что нужно сделать?

Улыбнувшись, майор сняла со спины зеленый тубус:

— Надо отнести эту вещь в указанное место и отдать человеку, который назовет пароль. — И, видя что мальчик замер с выпученными глазами, глядя на круг с жёлтым трилистником, успокоила: — Да это ерунда, за месяц таскания получишь столько же, сколько от микроволновки за год.

— Я н-н-е боюсь, — до Федора наконец дошла серьезность задачи, и груз ответственности заставил сердце ухнуть в пятки. — А если некому будет отдавать?

Командир грустно улыбнулась, еще раз взъерошив многострадальный чубчик.

— Тогда выйдешь на связь с нами, а если не отзовемся… Что ж, ты уже взрослый мальчик, к тому же настоящий спецназовец — разберешься, куда применить от пяти до сорока килотонн… — в ответ на испытывающий взгляд оставалось только прикусить губу и кивнуть.

— Ну что ж, я верю в твою рассудительность. А теперь давай немного поучимся — пока девчата тебе рюкзак собирают.

«К бою изделие изготавливается так…»

Ну вот и все закончилось. И головокружительный подъем, когда ветер раскачивал на «паутинке» худенькое тело, а мимо проплывали прожилки и трещинки могучей скалы. Вниз он, как и советовали, старался не смотреть, хотя в данной ситуации это ни на что не влияло.

И краткое прощание Зайнаб: «Прощай, брат Волчонок». Ее последний доклад: «Командир, я тут на четырнадцать часов балок высмотрела». «Объявляю благодарность, орлица ты наша — туда и пойдем», — и последний взмах рукой, прежде чем оттолкнуться и исчезнуть за кромкой. Сброшено вниз крепление «паутинки», и по дну ущелья прошла короткая цепочка фигур, отсюда кажущихся не больше муравья — кажется, замыкающая ему напоследок помахала, но с уверенностью сказать сложно.

Теперь можно рассчитывать только на себя. И значит, десять раз подумать, прежде чем сделать. Это раньше он мог сгинуть без следа — мир бы и не почесался. Теперь же ему доверено дело, от которого зависят многие жизни.

Значит, как пятки ни зудят, делаем все спокойно и медленно: лечь на спину, полюбоваться низким серым небом. проверить, что все на месте — труба под правым локтем, рюкзак на груди, пистолетик в кобуре и крепко прихвачен ремешком. Выданный короткий автоматик — в мягком чехле в боковом кармане рюкзака, а ремень от него — на шее. Таблетка давно рассосалась, оставив после себя мятный привкус. Вроде все как положено, осталось только «дернуть за веревочку».