Дальше — ещё хуже! На законный вопрос Пилата о вине Иисуса, первосвященники надменно заявляют: «Если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе»(Ин. 18:30).

Мережковский: «Новую «иудейскую наглость» понял, должно быть, Пилат: требуют, чтобы поверил им на слово и без суда скрепил приговор; хотят взвалить на него всю ответственность за гнусное дело»{184}.

В общем, сами довели человека до белого каления, гады, а потом ещё и удивляются, почему он стал защищать первого попавшегося бродягу!

Юрий Домбровский предпочитает иную версию событий. По его мнению, Пилат хочет спасти Иисуса не под влиянием минутного настроения, а из серьёзных государственных соображений: галилейский пророк разрушает «авторитет Cинедриона, авторитет саддукеев и фарисеев, а значит, и, может быть, даже незаметно для самого себя, авторитет Моисея и храма. А в монолитности и непререкаемости всего этого и заключается самая страшная опасность для империи. Значит, Риму именно такой разрушитель и был необходим»{185}. Иными словами, Иисус, безусловно, был полезен Риму, и его требовалось любым способом спасти от иудейской расправы.

Есть и такие исследователи, которые объявляют евангельское описание суда над Иисусом просто глупой фантазией, выдумкой, абсолютно не соответствующей исторической действительности. С какой это стати, говорят они, римскому наместнику, прославившемуся своей вспыльчивостью и неумолимой жестокостью, вдруг потребовалось с риском для собственной карьеры спасать какого-то безвестного еврейского бродягу от смерти? По их мнению, это так не соответствует характеру Пилата и противоречит всему, что мы знаем о нём от Филона и Иосифа Флавия, что не может быть исторической правдой. Этой точки зрения придерживаются многие известные исследователи, такие, как, например, Зенон Косидовский, И.С. Свенцицкая, Веддиг Фрикке, Джоэл Кармайкл, Джеймс Тейбор и др. Они полагают, что никакого препирательства Пилата с иудейскими первосвященниками из-за Иисуса вообще не было; прокуратор, заполучив Христа в свои руки, без лишних слов передал его воинам для бичевания и распятия, и те послушно выполнили приказ. Вот и всё.

Не трудно заметить, что всех исследователей, берущихся за историю Страстей Господних, приводят в замешательство разногласия среди древних авторов. Если Иосиф Флавий и Филон Александрийский единодушно утверждают, что Пилат был жестокий и бессердечный правитель, отправивший на смерть множество безвинных людей, то евангелисты столь же уверенно говорят, что он до последнего момента старался спасти Иисуса от казни. Это так не вяжется одно с другим, что у исследователей буквально голова идёт кругом. Не верить Флавию и Филону они не смеют, поскольку труды этих античных писателей лежат в основе всех наших знаний о древнем Израиле. Если не верить им, то — кому же?! По этой причине исследователям остаётся одно из двух: либо объявить свидетельства евангелистов нелепой выдумкой (многие так и делают), либо признать, что «злой и страшный» Понтий Пилат по какой-то неизвестной причине на короткое время перестал быть самим собой (резко подобрел), а после казни Иисуса снова стал прежним злодеем — точь в точь как в знаменитой истории про доктора Джекила и мистера Хайда!

Есть, однако, ещё один, третий вариант, который может примирить евангелистов с Филоном и Флавием. Если Понтий Пилат изображён в Евангелиях делающим доброе дело для Иисуса, то это вовсе не означает, что он изменил своим привычкам и перестал быть таким, каким его изобразили Иосиф Флавий и Филон, — злым и бессердечным тираном. А что если он спасал Иисуса вовсе не из альтруистических побуждений, а по каким-то гораздо более прозаическим или даже меркантильным соображениям?

Давайте ещё раз внимательно перечитаем сочинение Филона «О посольстве к Гаю», в котором цитируется письмо царя Ирода Агриппы I к императору Калигуле. Начнём прямо с того места, где евреи грозят Пилату, что отправят посольство в Рим и пожалуются императору на все его бесчинства и злоупотребления: «Последнее особенно смутило Пилата, он испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правленья, поведав о взятках...»{186}.

Стоп! Дальше можно не продолжать: взятка! Вот что могло заставить Пилата так упорно выгораживать Христа, несмотря на яростное сопротивление первосвященников и книжников. Видимо, ещё накануне суда кто-то из друзей Иисуса побывал у Понтия Пилата, и, предложив денег, добился от прокуратора согласия выпустить узника.

На мой взгляд, эта гипотеза предпочтительнее всех тех, которые мы только что рассматривали. Во-первых, она не противоречит тому, что мы знаем о Понтии Пилате от Иосифа Флавия и Филона Александрийского, а они утверждают, что он был махровый взяточник.

Во-вторых, эта гипотеза не противоречит и евангельским текстам. Пытаясь за щедрую мзду спасти Иисуса от казни, Пилат оставался всё тем же жестоким и продажным правителем, каким его изобразили в своих сочинениях Филон и Иосиф Флавий. Личность Иисуса не интересовала Пилата в тот момент совершенно — ему нужны были только деньги. Так что, если мы примем эту гипотезу, то кажущееся неразрешимым противоречие между евангельскими текстами и сочинениями Иосифа Флавия и Филона будет снято.