— Нельзя, товарищ лейтенант, вам тяжесть носить. Не разрешим, — сказал Юркевич, отбирая у меня ящик со снарядами.

На вершине бушевал буран, он с ожесточением поднимал к свинцовому небу вихри снега.

Спускаться с горы было не менее трудно. Когда все же спустились, поступил приказ окопаться. Пехота залегла впереди.

Целый день шел сильный снег. Я плотнее запахнула шинель и дремала после бессонной ночи в окопе под скалой, сапоги мои промокли, и замерзшие ноги онемели. Временами, когда по телефону вызывал комбат, я выходила из окопа. Уже вечерело, нападения танков противника не ожидалось: немцы не любили ходить в атаку в такую погоду.

К вечеру ветер усилился, с вершин гор повалил снег. Неожиданно к нам подъехала машина-вездеход, из нее вышел Бочков, командир нашей дивизии, недавно получивший звание генерала.

Генерал дает указание командиру орудия:

— Открыть огонь по пулемету противника! Где ваша готовность к бою?

За метелью ничего не видно, пушки занесло. Их откапывают, а они через пять минут снова исчезают под белой пеленой. Я все это вижу из заваленного снегом окопа, а встать не могу, окоченела. Вижу, бойцы очистили орудие, пытаются открыть замок, а он не открывается, его заело.

— Где командир взвода? Сейчас же позвать сюда!

Я выхожу из окопа, а у самой зуб на зуб не попадает.

Подошла и докладываю:

— Товарищ генерал, командир первого взвода гвардии лейтенант Сычева по вашему приказанию прибыла.

— Ах ты, чертова баба, — а сам смеется, — ты что орудия заморозила? Орудия всегда, в любую погоду должны быть готовы к бою.

Долго я стояла навытяжку перед генералом, слушая его выговор. В заключение он сказал:

— Разболтались вы тут, я смотрю. Вот завтра к вам придет командовать дивизионом майор Трощилов, он вам задаст!

Генерал Федор Федорович Бочков часто появлялся там, где его совсем не ждали. И эту свою тактику он применял не только к нам, своим подчиненным, но и к врагу.

Командир он был умный, грамотный и предприимчивый, поэтому наша дивизия быстрее других продвигалась на этом направлении. Бывало так: завязывает наша дивизия бой с врагом на одном фланге, а потом разворачивает весь огонь на девяносто градусов и обрушивается на врага с другой стороны, там, где враг этого совсем не ждет. Так мы недавно заняли и городок Сендрион, и большой губернский город в Венгрии Сиксо.

А сегодня, в эту тихую ночь, мы совсем не ждали такой проверки. Вот и пришлось краснеть.

Но больше всего встревожило меня известие о приходе майора Трощилова в наш дивизион. Неожиданно для себя я почувствовала, что меня взволновало это известие. Вспомнила, как он тогда протянул мне руку. В мыслях всплыли его ласковые глаза и смущенная добродушная улыбка.

…Выдержав большие бои, мы через несколько дней соединились с передовым отрядом войск 3-го Украинского фронта. Подразделения облетела радостная весть. Будапештская группировка противника разбита, город пал, окруженные фашисты взяты в плен.

Мы снялись со своих позиций и двинулись вперед, преследуя мелкие разрозненные группы гитлеровцев, удиравших на запад.

Дивизия готовилась к новому наступлению. Все было приведено в движение. Командир дивизиона майор Трощилов приказал поставить пушки моего взвода на высоту, против которой у противника были пулеметные гнезда. На машинах подвезти туда орудия не было возможности, на руках тоже не подкатить. Приходилось на протяжении трех километров расчищать путь от слежавшегося весеннего снега.

Я направилась в штаб к командиру дивизиона.

— Разрешите поставить пушки в другое место, где не нужно расчищать дорогу. Такое место я нашла.

— Товарищ лейтенант, прошу своих предложений сейчас не вносить. Они мне не требуются. Вы получили приказ — потрудитесь выполнять его.

Говорить мне больше было нечего.

— Ну что? — спросили меня офицеры на батарее.

— Да что, и разговаривать не дает. Приказано выполнять.

— Майор, наверное, помнит, как вы когда-то обидели его.

— Не замечаю этого, — сказала я.

Требовательность нового командира дивизиона вначале не особенно нравилась мне. Но мы знали, что у майора большой боевой опыт, он может сам, когда надо, встать за орудие и стрелять по фашистским танкам. Его волевой, решительный характер в дивизионе почувствовали с первого дня.

Всю ночь мы работали. Большую помощь нам оказали чехи — жители ближайшего селения. К утру установили орудия, окопались. На следующий день наши части перешли в наступление. Я убедилась, что майор Трощилов был прав, поставив пушки именно здесь. Мы быстро подавили огонь вражеских пулеметов и дали возможность пехотинцам почти без потерь выбить гитлеровцев из насиженных гнезд.