— А вот почему, — и он обратился к Мишину: — Вы помните, сколько силы воли и мужества было у этой женщины на поле боя? Я сам не раз поражался. А не успели отгреметь пушки, она надела женское платье, туфли, и с ними вернулись женское кокетство, женские прихоти и даже женский страх!.. А где та Сычева, командир огневого взвода противотанковой батареи, которая день и ночь была под угрозой смерти? Где Сычева-командир, от пушек которой горели и удирали танки? Вот она — трясется, испугалась грома, посмотрите на нее, — смеясь, стыдил меня Трощилов.

— И вовсе я не испугалась, — запальчиво ответила я, подняв голову. — А вот вы лучше скажите, вам когда-нибудь приходилось тонуть на пароходе, который наскочил на мину, и стоять несколько часов по горло в ледяной воде, ожидая смерти или случайного спасения? Приходилось?

— Нет, — смущенно сознался Трощилов.

— Ну так и молчите, — проговорила я и отвернулась.

Спор неожиданно успокоил меня, и я уже не вслушивалась со страхом в шум волн за бортом. Вскоре он стал стихать, и катер подошел к пристани.

Пассажиры засуетились.

Трощилов так больше и не промолвил ни слова, только при выходе молча взял меня под руку.

Вечером, после ужина, провожая меня в палату, он сказал опять:

— Вам необходимо окончательно все решить, вы поняли, о чем я говорю?

Я молча кивнула головой.

В эту ночь я долго не могла уснуть, но не о муже я думала. Мне уже нечего было решать. Он сам все решил своим письмом. Я думала о новом, волнующем меня теперь чувстве к Трощилову.

Следующий день для меня начался весело. Купались в озере, утром оно особенно спокойно. На пляже было очень много купающихся.

После ужина мы с майором, невзирая на изменившуюся погоду, ветер и тучи, опять пошли к озеру.

Трощилов молчал, задумчиво устремив глаза на серые тучи, из-за которых выплывала полная луна. Потом несколько раз затянулся папиросой и, решительно отбросив ее, серьезно спросил:

— Ну, что же вы мне скажете?

Вопрос этот был уже лишним. Трощилов понял это. Он резко повернулся ко мне, взял за руки и, заглянув мне в глаза, взволнованно и быстро заговорил:

— Тамара, я хочу иметь настоящего друга, чтобы он понимал меня, чтобы в трудные дни я мог на него положиться. Таким другом для меня можете стать вы.

Утром, гуляя у озера, я увидела подъехавшую к пристани машину. Из кузова выпрыгивали девушки в военном, среди них была и Аня Балашова. Она подбежала, бросилась мне на шею.

— Уезжаю, товарищ лейтенант, сегодня уезжаю. Совсем… Домой… — В глазах девушки мелькнула растерянность. — На Родину, — поправилась она. — Всех девушек демобилизуют и отправляют домой… — Глаза Ани затуманились, тонкие губы дрогнули.

— Но почему же ты плачешь, Аня? Надо радоваться!

— Но вы же знаете. Меня дома никто не ждет. Я же вам рассказывала. Все погибли. И мама, и братики, и отец, — Аня всхлипнула. — А я в армии привыкла. Здесь для меня все как родные. А теперь… — сквозь слезы проговорила она, — я и их теряю.

Мне стало очень жаль девушку. Да, взвод, армия заменили ей родную семью, и теперь ее пугает одиночество. Надо одной, самостоятельно начинать жизнь.

— Не огорчайся, Аня, — попыталась я успокоить девушку. — Езжай на Родину, а там не пропадешь. Скоро приеду и я, спишемся, побываешь у нас в Крыму, — может быть, понравится.

— Вы офицер, вас еще не скоро демобилизуют, а мы уже сегодня едем, и нет адреса, чтобы вам оставить, — огорченно проговорила она.

— Ничего, я тебе дам свой. Если будет трудно, езжай к моим родным на Кавказ. Я им напишу. Они тебя встретят. Запиши адрес, — достала я из кармана карандаш.

— Спасибо. На всякий случай, — сказала Аня. — Приезжайте провожать. Нас будут с Шиофока отправлять.

— Обязательно!

Судьба Ани меня волновала, и, встретившись с Трощиловым, я рассказала ему о ней.

— И вот теперь она, бедняжка, остается совсем одна, что с ней будет? С чего она начнет жизнь? Ведь она совсем ребенок!

Лицо майора было спокойно, и меня это раздражало.

— Что же вы молчите? — спросила я. — Посоветуйте, что ей предпринять?

— Ей можно дать только один совет, Тамара!

Он вынул из кармана коробку спичек, достал одну и подал мне:

— Ломайте!

Пожав плечами, я легко сломала спичку, стараясь разгадать, что это может значить. Потом майор достал из коробки пучок спичек и подал мне: