Бросился за лопатой и стал сгребать свежие опилки в кучу, потом положил на нее пустую пачку из-под папирос и зажег. Бумага сгорела, оставив вокруг себя расширяющееся темное пятно, от которого сразу пополз по земле, медленно поднимаясь, тяжелый дым. С восторгом наблюдая за тлением опилок, Трощилов думал: «А сколько их пропадает на лесопилках! И как я раньше не додумался до этого?»

Он кинулся в дом, вбежал в спальню:

— Тамара, ты спишь?

Я слышала, но не в силах была преодолеть сон.

— Ты спишь, Тамара? Дым есть! Я дым нашел!..

— Тише, разбудишь Лору! — зашикала я на него, наспех надевая халат. — Что случилось?

Его руки дрожали от волнения, когда он торопливо застегивал потемневшие пуговицы кителя.

— Что с тобой, Петя? Куда ты торопишься? Подожди, согрею завтрак…

— Какой завтрак! — воскликнул муж. — Смотри, ты видишь дым? — Он взял меня за плечи, и повернул к окну.

— Дым? Пожар?! — крикнула я и бросилась к двери, но муж схватил меня за руку.

— Это я сделал окуривание, чтобы сады наши не замерзли! — засмеялся он, сразу забыв о нашей ссоре. — Теперь спешу посоветоваться с агрономом. Что он скажет…

Не успела опомниться, как муж поспешно поцеловал меня и вышел. В окно увидела, как он, пришпорив коня, поскакал по темной еще улице.

— Александр Константинович! — закричал директор еще из сеней. — А если опилками окуривать сады? Такая дымовая завеса получается!

— Опилки? — приподнимаясь на локте, уставился на директора агроном. — В моей практике этого не было, но… проклятый склероз, — агроном потер лоб, — где-то, я слышал, употребляли. Опилочный, опилочный… — твердил он, поспешно одеваясь. — Да, да, совсем забыл, где-то слышал, применяли, но сам не пробовал, не было в том необходимости. Сейчас испробуем. Это идея!

— А я уже испробовал. Я уверен, что это будет замечательно!.. Вы с Михеичем распорядитесь, чтобы у нас на стройке собрали опилки для пробы, их много. А я побегу к парторгу…

Через час дед Михеич уже стоял с лопатой и присыпал землей воспламеняющиеся места в куче опилок.

— Вот это да! Молодец Трощилов, — хвалил директора агроном. — А ведь я совсем забыл, что опилками можно.

В этот день с метеостанции сообщили, что в ближайшие ночи в нашем районе заморозки усилятся. Засуетился агроном. Всех рабочих хозяйства направил в распоряжение Михеича.

Весь день машина возила из города опилки, ссыпая их кучами в садах.

К вечеру все было готово. В каждом саду поставили дежурные посты, раздали им градусники и куски рельсов для подачи сигналов.

Дед Михеич с трубкой в зубах переходил от поста к посту и уже не в первый раз объяснял молодым рабочим:

— Смотрите, як буде ниже нуля — сейчас бейте у рельс, чтобы поджигали кучи! Да следите, як опилки воспламенятся, присыпайте землей..»

— Ничего, — бодро отвечали дежурные, — надымим как нужно!

Ночь эта для всех в совхозе была тревожной. Не могла усидеть дома и я. Поехала в хозяйство. В саду встретила Михеича. Пошли рядом.

— Во время оккупации много деревьев повырубали, а еще больше одичало, — сразу заговорил Михеич о своих любимых садах. — Пять лет никто за ними не смотрел, не до деревьев было, когда люди гибли, — вздохнул старик. — А вот сейчас взялись за них, — ох и трудно нам пришелся тот цвет, — любовно прильнул он морщинистой щекой к нежным белым цветам.

От легкого холодноватого ветерка вершины деревьев зашуршали. Михеич усмехнулся:

— Боитесь, дорогие? Боитесь? — проводил он нежными лепестками по своим сморщенным сухим губам.

Из-за низко проплывающих темных, как тучи, облаков выбилась полная, круглая луна. Казалось, она улыбается и ласкает холодным светом пышные цветущие ветки.

— А я думал, що в цим году не зацветет, сколько ж на вас було павтины та разных вредителей! Повывели, — разговаривал с деревьями старик и, нагнувшись к подбеленному стволу, любовно поправил стружковый пояс, предохраняющий дерево от вредителей.

Потом Михеич присел и предложил мне отдохнуть. Вынул из кармана засаленный кисет, достал из него щепотку табака и, набив трубку, задымил.

— Да, — тяжело вздохнул старик, — сады вернем к жизни, разрушенное тоже построим, а вот погибших детей уже никогда не вернуть…

— Я слышала, у вас два сына в партизанах погибли? — осторожно спросила я.

— Да, — кивнул он, — один совсем еще мальчик был.

И с какой-то печалью в голосе стал рассказывать о том, как в село пришли фашисты и как он со своей старухой проводил двух сыновей в партизаны.