— Я не ищу на войне теплого местечка, — сердито двинула я плечом, сбросив его руку.

— Какая вы грубая, — стал укорять он меня. — У вас нет никакой женской ласки.

— Она мне сейчас не нужна.

— А с ней вам бы легче было и на фронте.

В порыве гнева я вскочила, с силой так толкнула майора, что он отлетел в темный угол, не успев преградить мне путь. Распахнула дверь и, ругаясь, выскочила во двор. Часовой, охранявший штаб, окликнул меня:

— Стой, кто идет!

— Свои, — ответила я.

Услышав шум, из штаба выскочил дежурный офицер — лейтенант.

— Что здесь такое?

— Да вот ваш разболтанный майор отдохнуть не дает. Агитирует, — недовольно буркнула я.

Лейтенант засмеялся:

— Ну ладно, не шуми. Иди вон в штабе около лейтенантов спи, — указал он мне на открытую дверь.

Расстелив шинель подле товарищей, с которыми пришла, я долго не могла уснуть, возмущенная поведением майора.

— Такого подлеца в армии я еще не встречала, — рассказывала я ребятам.

— В семье не без урода, — рассмеялся Мирошняк. — Ничего, когда-нибудь его выведут на чистую воду. Дай с фашистами расправиться, а тогда и до таких доберемся.

— Вот подлец, — долго возмущалась я.

Когда мы утром позавтракали и пришли в штаб, документы мне уже были выписаны.

Отправляя нас в полк, капитан — помощник начальника штаба — сказал нам:

— В пути будьте осторожны, помните, что здесь, в бурунах, определенной линии фронта нет, противник бродит по степям, и вы можете случайно встретить его. Дорог тоже нет, селения очень редки и в большинстве случаев заняты противником. Идите по компасу и строго придерживайтесь заданного вам азимута. Идите, пока не увидите в камышах кошары, там стоят части, которые вам нужны. Это километров двадцать отсюда.

Рано утром мы вышли в буруны. Сначала шагали бодро, весело переговариваясь, но к полудню в лицо подул северный морозный ветер с дождем и снежной крупой, идти стало труднее, ноги увязали в песке. Приходилось то спускаться с сыпучих бурунов, то подниматься на них. Даже веселый лейтенант Саша Куценко, который всю дорогу балагурил и развлекал нас, и тот замолчал.

Перед нами расстилалась голая холмистая песчаная степь. Без конца и края тянулись песчаные буруны, на которых изредка торчал стебелек низкого репейника или круглый куст чертополоха, покрытый железными сухими колючками. Все было мертво и уныло. Даже осенние тучи как-то особенно тяжело плыли над однообразной равниной. Буйный ветер, вырвавшийся на простор, носился по степи и поднимал с земли песок, закручивал его столбом, ломал колючие стебли чертополоха, репейника и далеко уносил их.

— Да, здесь трудно будет воевать, — заговорил Саша, вглядываясь в бурунные песчаные дали.

— Зима предстоит тяжелая, — задумчиво подтвердил лейтенант Мирошняк. — Здесь и окопа не выроешь, ни пушки, ни миномета не замаскируешь.

— А… Что ваш миномет! — махнув рукой, отозвался Саша. — Самоварная труба — и все, чего его маскировать? Поставил за буруном — и жми с закрытой позиции…

Саша бросил на меня лукавый взгляд и, чтобы не видел Мирошняк, подмигнул.

— Как это самоварная труба? — возмутился Мирошняк. — Это самое лучшее орудие для истребления пехоты противника. Их даже при пушках неплохо иметь как противопехотное средство.

— Самое лучшее оружие — это противотанковая пушка. По крайней мере всегда стоит на открытой позиции и бьет прямой наводкой по видимой цели… Дашь снаряд, а сам наблюдаешь… Смотришь: танк задымился или от пулемета клочки вверх полетели. — И Саша приложил к глазам два приоткрытых кулака, представляя, что он наблюдает в бинокль.

— Тамара, ты почему не защищаешь миномет? Ты слышишь, что он назвал его самоварной трубой? — недовольно обратился ко мне Мирошняк.

— Мне тоже больше нравится стрельба прямой наводкой, — ответила я. — В теперешней войне для пехотинца самое страшное оружие — танки. Мне всегда очень хотелось в противотанковую артиллерию. Особенно хороши наши новые пушки, я их на станции видела.

— Да, это пушка! Я тоже ее видел. Вот бы на такой поработать — ни один танк не ушел бы от меня, — мечтательно проговорил Саша.

— Если в этом корпусе еще не получили такие, то скоро получат, — успокаивала я товарища и с досадой добавила: — Все этот майор, послал меня в минометный. Ведь там в полку и пушки есть, я знаю.

— Чтобы скорее задушили тебя танки! — засмеялся Саша. — Здесь их много, блуждающих. Что против них миномет? Будешь на повозке таскать по пескам.

Досадуя, я молчала.

— Саша, ты неправ, — стал горячо отстаивать минометы Мирошняк, — одни танки в буруны не пойдут, будет и пехота у врага, а что ты сделаешь с пушками, когда фашисты пойдут в атаку? Вот тут тебя и выручат минометы.

— Безусловно, — согласился Саша, — но против танка минометы бессильны, потому с ними опаснее.

Ветер хлестал в лицо, говорить стало трудно, и мы свернули к большому буруну, чтобы передохнуть.

— Скорей бы селение. Устал, и есть хочется, — пожаловался Саша.

— Селений нам искать не приходится, ты же слыхал, что говорил капитан, — сказала я.