– Что такое?.. – оборвав себя на полуслове, воскликнул преторианец, схватил другой свиток из тубуса, подписанного «Одиссея», и машинально продолжил читать его вслух:

  …Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который Долго скитался с тех пор, как разрушил священную Трою,

– И правда, Гомер! Ничего не понимаю… - глядя на свитки и тубусы, разочарованно протянул преторианец.

– А ты что думал? – насмешливо спросил у него Клодий. – Что я везу вместо них запрещенные еще Октавианом Августом пророчества Сивиллы и «Науку любви» Овидия? А? – подтолкнул он Альбина, желая, чтобы и тот поучаствовал в его веселье.

Но Альбин во все глаза смотрел на свитки с поэмами Гомера.

Он тоже не мог ничего понять.

– Что, остальное тоже смотреть? – на всякий случай не очень-то охотно осведомился старший таможенник.

Но преторианец только отмахнулся от него и проворчал:

– Ладно… хватит… Ну, Требий, я тебе покажу…

– Может, и мои вещи посмотрите? – с готовностью протянул перед ним свою суму Грифон.

– Да идите вы… то есть, плывите! – ругнулся на него преторианец и – не зря Клодий так недолюбливал наглых преторианцев, не пожелав им даже попутного ветра, направился по палубе к трапу.

Альбин смотрел ему вслед. Он ровным счетом не мог ничего понять. И вдруг услышал, как старший таможенник, отходя, сказал младшему:

– Хвала богам, что донос оказался ложным! А то у меня поджилки тряслись: вдруг, и правда, найдут что-то? Ведь лишились бы трех кошелей золота!

«Все ясно. Значит, обыск был не случайным, и преторианец искал наверняка!» - понял Альбин.

Но, слава Богу, все обошлось. Опасность миновала…

И только тут его обожгла новая мысль:

«Но где же тогда Священные книги?!»

11

После завтрака, оставив отца Игоря спорить с отцом Львом по вопросам стройки, Александр вышел из домика и увидел Алешу, старательно красившего лавку в яркий зеленый цвет.

– А что было сегодня на завтрак? – словно ни в чем не бывало спросил он, и Александр, радуясь тому, что между ними нет больше обид, оживленно принялся перечислять:

– Пирог, оставшийся после вчерашних именин регента хора, яичница, печенье, конфеты…

Он вдруг заметил, что Алеша сглотнул голодную слюну и, ругая себя за невнимательность, предложил:

– Хочешь, я принесу тебе кусок пирога?

– Нет, отец Лев может заметить. Тогда и тебе достанется! – отказался Алеша.

– Ну, тогда вот, держи!
– Александр достал из кармана денежные бумажки, которые дал ему отец Игорь и отсчитал ровно половину.
– Купи что-нибудь и себе на завтрак!

– Ого! Целых пятьдесят рублей! – удивился Алеша и каким-то особенным благодарным тоном сказал: - Спаси тебя Господь!

Юркнув в знакомую щель в заборе, он вскоре вернулся с пирожками, пакетом сока и стал жадно есть, благодарно поглядывая на Александра.

Чтобы не мешать голодному юноше, Александр оставил его, прошелся по тропинке.

Дошел до ворот.

И, снова бродя перед ними – теперь уже в ожидании Ирины - продолжал думать над книгой.

Его мысли прервал какой-то шум внутри церковного двора.

– Что там случилось? – спросил он у идущего оттуда сторожа.

– Да ничего особенного. Как говорится, и смех и грех! – ответил тот. – Наши отцы-священники вышли из домика и сели на лавку, которую только что покрасил Алеша. Записку-то он написать не успел! А точнее, не сумел…