– Ничего, нас этим не запугать!

– Нас – да, - согласился Григорий Иванович. – Но благодаря этому противная нам сторона приобретет немало новых сторонников. Одно дело оставлять газифицированные, то есть, можно сказать, со всеми удобствами дома, и совсем другое – без них!

Собравшиеся промолчали. Трудно было что-нибудь возразить на это.

– Ну, а теперь послушаем сообщения с мест, – продолжил совещание Григорий Иванович.
– Наталья Васильевна! Как там у нас твоя соседка Мироновна?

– А никак!
– поднялась женщина, которая утром спорила у колодца с соседкой. – Буду, говорит, ждать, пока цены еще вырастут. А мне кажется, нам давно уже пора поставить напротив ее дома минус!

– А почему не крестик? Ведь всегда говорят: поставить на чем-то потерянном крест и дело с концом! – шепнул Лене Стас.

– Мы тоже сначала хотели отмечать крестиками тех, кто уступил Будтобычацкому свои дома, – кивнула в ответ та.
– Но Григорий Иванович сказал: крест – дело святое! Не стоит его о всякое грязное дело марать!

Стас, соглашаясь, кивнул и принялся слушать вторую женщину, поднявшуюся из-за стола:

– Я обошла пять домов, - доложила она. – И везде до меня уже побывал этот Молчацкий. Четверых уговорил. Один Андрей Семенович несгибаемым оказался. И то потому, что ни его, ни меня не стал слушать!

– Хоть за это дяде Андрею спасибо! – с усмешкой заметила Лена.

– Сергеевы тоже предупредили Молчацкого, что спустят на него собак, если он хоть раз еще к ним сунется! – сказал сидевший у стены пожилой мужчина.

– Ну хоть одна хорошая весть! – с одобрением заметил Григорий Иванович.

– Почему одна?
– подала голос седая женщина в зеленых очках. - Мишины ко мне подходили. Говорят, тоже не будут до последнего дом продавать. А вообще Григорий Иванович, я хоть и слепая почти, а вижу, что не только сама Покровка, но и люди уже в домах разделяться стали. Совсем, как в Евангелии… Два против трех и три против двух. Ладно, когда еще большинство. А если равенство, то тут все в ход идет: и лесть, и уговоры, и даже насилие!

– Какое насилие? – тут же послышался голос старшины Зацепина, и только сейчас Стас заметил, что и он присутствует на совещании, превращая его видом своей формы в подобие штаба.

– Да это я так… Для примера!
– махнула рукой женщина. – У Стороженко жена вон уже три дня своего мужика не кормит! Да все равно без толку! Деньги ведь от Молчацкого он уже получил и теперь усмехается только. Водка-то – калорийная! И на закуску еще хватает…

Григорий Иванович выждал, когда стихнет недружный смех, и без тени улыбки спросил:

– Какие еще новости?

– Кто-то скупил Поцелуево! Все пять домов одним разом! – сказала сидевшая рядом со Стасом и Леной на диване женщина.

– Ах, какой недочет в нашей работе! – с огорчением покачал головой Григорий Иванович. – Так проморгать близлежащие деревеньки… Как же мы сами до этого не догадались? Кто скупил, неизвестно?

– Почему неизвестно? В селе ведь живем! – отозвалась Наталья Васильевна и кивнула на большое окно, за которым виднелись далекие огоньки коттеджей.
– Жена Градова!

– Вот… Гадова!..
– процедила сквозь зубы Лена.

– Еще что? – продолжал Григорий Иванович.

– Цаплино тоже скупили на корню.

– Молодцы! И его проморгали… А ведь оно тоже попадает в предполагаемую зону затопления. И хоть все эти деревеньки давно считаются вымершими, и их даже на карте нет, но все же нашла как-то эта Градова бывших хозяев или наследников! Надо срочно заняться всем тем, что еще осталось.

– Поздно, Григорий Иванович, их тоже уже скупили…

– Молчацкий?

– Нет, тоже она…

Григорий Иванович недовольно покачал головой и заметил:

– Хоть голоса деревень можно оспорить и не включить в окончательный документ схода, но все равно это портит и без того грустную нашу статистику. Так что у нас не 50 на 50 теперь, дорогие братья и сестры… - он вопросительно посмотрел на Стаса, но тот отвел взгляд и продолжил: - А как минимум 44 на 56. Не в нашу пользу. Есть еще какие-нибудь новости?