– Интересно.

– Это тайна. Но тебе открою, и не потому что ты моя подруга, а потому что ты именно тот человек, который подойдет мне в напарники. Мы с тобой прошли огонь и воду, Крым и Рим, и я тебе доверяю. И еще знаю, что у тебя богатый опыт, нужное мировоззрение, и отсутствие комплексов. А сейчас еще и трудное положение.

– Гораздо труднее, чем ты думаешь,- вставляю я,- не томи уж, рассказывай.

– Есть у меня одна знакомая женщина. Если бывают заказы, то она обращается. Работает только с приличными состоятельными людьми, которым шестнадцатилетняя пигалица-лимитчица не по вкусу. Они хотят провести время в приятной компании, адекватной ухоженной женщины. Чаще всего нужно ехать за город на выходные, на охоту или рыбалку. Было дело, и в Турцию с мужиком ездила, и в Египет, а один раз даже в Испанию. Относятся хорошо, подарки дарят. Обычно едут две три девушки, у каждой свой кавалер, на месте выбирают, какая кому понравилась. Бывает, что понравишься одному, и он тебя все время вызывает. У меня нет пока постоянного, но Наташа, напарница моя имеет трех таких.

Так она, представляешь, курва, из-за этого меня в последний раз и подставила, из-за своего постоянного. Бросила меня на вызове. Пришлось за двоих работать, клиенты еще и недовольны остались, что их обманули, обещали-то двоих. Вот я и решила, что напарница должна быть проверенная. А тут ты, как с неба свалилась. Думаю, как же я раньше-то не догадалась тебя позвать? Практически родной мне человек, и полный единомышленник!

Люба все говорила и говорила, а я лишь моргала широко раскрытыми глазами, и кивала, как китайский болванчик. Наверное, это бессмысленное кивание и вдохновляло Любу на откровение, так как принималось за согласие и сочувствие. Она умолкла, когда официант подошел, чтобы спросить, не желаем ли мы еще чего.

– Нет, спасибо!- поспешила ответить я, и повернулась к Любе,- прости, дорогая, меня ждет мама, я и так сильно задержалась.

– Хорошо, я позвоню тебе вечером.

– Да, буду ждать.

Я быстро чмокнула подругу в щеку, нащупала сумочку, и рванула в открытую дверь. По дороге зашла в магазин и купила краску для волос.

– Лизонька, с тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?
– осторожно спрашивает Зоя, останавливаясь на пороге моей комнаты.

– Нормально.

– А что с головой, не ударилась?- она коситься на полотенце, повязанное на моей голове. Оно покрыто темными пятнами.

– Это не кровь, это краска.

– А можно посидеть с тобой?

– Сиди, на здоровье,- киваю в сторону кресла, продолжая заниматься своими делами.

А дел много. Я вытащила большой мешок, в котором зимой хранили картошку, и складываю туда вещи, отложенные мной в левую кучку. Туда пошли все туфли на шпильке и высоченной платформе, чулки, мини-юбки, обтягивающие узенькие штанишки, брюки-лосины, блузки с декольте, лифчики пуш-ап-эффект с килограммом поролона в каждой чашке, туда же пошли яркие лаки, разноцветные тени, блестки, красная помада, накладные ногти, ресницы и волосы (использовала в перерывах между наращиваниями), рваные джинсы, прозрачные и блестящие вечерние платья, платья с разрезами, декольте и открытой спиной…

Зоя молча наблюдает за моей работой, пристроившись на краюшке кровати. С трудом затолкав последние летние сапоги на шпильках, я сажусь на пол отдышаться.

– Переезжаешь?- решается спросить Зоя.

– Не угадала,- отвечаю я, переводя дух.

– Можно поинтересоваться, что ты будешь делать с этим мешком?

– Отнесу на свалку.

– Хорошая идея, но что ты собираешься носить?

Критически осматриваю правую кучку. Остался один теплый свитер и, неизвестно откуда взявшиеся в моем гардеробе, офисные брюки. Свитер к брюкам не подходит, но блузки все либо прозрачные, либо декольтированные, и потому переместились в мешок. Рядом кучей свалены модные уги, кожаные мокасины, вьетнамки, домашние тапочки, и шелковые балетки. Белья не наблюдается. Все оно оказалось слишком откровенно-сексуальном, и покоится в левом мешке.

Растерянно смотрю на мешки:

– Куплю постепенно. Я больше не могу носить это.

– У тебя же есть сестра с такой же фигурой,- улыбается Зоя,- и одежды у нее больше, чем достаточно. Если ты согласна носить костюмные джинсы с шерстяным свитером и угами, и все это собираешься надевать на голое тело, то и моим гардеробом, думаю, не побрезгуешь.

– Вот белье, колготки и платье,- слышу я голос сестры за занавеской душа.

На полотенцесушителе висит красивое трикотажное белье, спортивного покроя, серое с розовым, обычные телесные колготки в коробке, на умывальнике, в углу на вешалке одно из Зоиных платьев в цветочек. Синее в мелкую цикломенового цвета фиалку, из мягкого полушелкового материала, оно должно чуть прикрывать колени. По рукаву и вороту идет атласная кайма того же цвета.

В ванной я застреваю еще на час. Душно, зеркало запотело, но я не успокоилась пока, не уничтожила все признаки себя прошлой. Высушила волосы, вытащила из пупка пирсинговое колечко и почему-то смыла его в унитаз, обстригла ногти на руках, смыла с ног красный лак. Психанула, в общем. После всех этих процедур, облачаюсь в Зоину одежду, которая после болезни сидит на мне как влитая. Чувствую себя героиней триллера, желающей скрыться от преследователей. Только скрываюсь не от людей, а от преследующего меня прошлого, от той самой себя, которая стала мне омерзительна.

Осторожно выхожу из ванной. Зоя поджидает в комнате. Увидев меня, она округляет глаза и кричит:

– Мама, мама, беги скорей сюда! Посмотри на Лизу!

 Сбегается все семейство. Из-за спин женщин, тянет голову Гена, а Виталик путается у всех под ногами. Вокруг ахают:

– Лизка, ну ты даешь! Молодец! Наконец-то.

Среди общего гомона слышится тонкий голосок племянника.

– Мама, мама, а это со, правда, тетя Лизя? Ты не одманываесь?

Все смеются. Все, кроме меня. Я стою перед большим зеркалом и смотрю во все глаза на молодую девушку с бледным тонким лицом, испуганными синими глазами, и блестящими каштановыми волосами, прикрывающими плечи. Фигура, не обремененная искусственными формами (вроде пуш-апа), и не затянутая в облегающие одежды, выглядит стройной и гибкой.