Приподняв жилет, лежавший на смятом галстуке и сорочке, Эван снова бросил его. Лучше приказать слуге, чтобы тот принес ему другую одежду.

Через пятнадцать минут Эван вышел из спальни в новой одежде. Он спустился вниз и тут же резко остановился, с изумлением увидев, как один из его конюхов входит в переднюю дверь. Ему показалось, что слуга… нет, не нервничает, однако его определенно одолевает некоторое беспокойство. Конечно, беспокойство – это не нервозность, но для Эвана в его нынешнем состоянии любое изменение обычного положения вещей могло стать причиной тревоги.

– Что случилось? – осторожно спросил он.

– Возможно, ничего особенного, сэр, – начал конюх, в одно мгновение еще больше растревожив Эвана, – но один человек несколько минут назад что-то вынюхивал возле ваших конюшен. Ну а поскольку вы велели нам сразу сообщать, если какие-то незнакомцы попадутся нам на глаза в тех местах, где их быть не должно… В общем, сэр, я решил, что должен рассказать вам об этом.

Несколько мгновений Эван не мог дышать. Может статься, что ему не удастся сбежать из дома посреди ночи, если они уже пришли за ним. Но кто «они»? Констебли? Но почему тогда они начали поиски в конюшнях, не послав прежде человека в дом, чтобы выяснить, где находится хозяин? «Сохраняй спокойствие! Сосредоточься!»

– Как выглядел этот тип? – спросил Эван. – Что именно он делал?

Конюх покачал головой.

– Это была девушка, сэр, – сообщил он. – Она хотела посмотреть лошадей.

Эван заморгал.

– Де… девушка? – переспросил он.

– Маленькая блондиночка, сэр, вот такого примерно роста, насколько я помню. – Конюх показал рукой пониже своего плеча. – И если не ошибаюсь, в очках. Она не назвала своего имени, но явно прошла к конюшням по тропе, ведущей от дома. Может, вы видели ее здесь?

Да-да, конечно, он ее видел. Проведя пятерней по волосам, Эван попытался сосредоточиться. Сьюзен расспрашивала о его лошадях? Но почему тайком, если она могла открыто попросить его об этом? Черт, и как она узнала о его лошадях? Его конюшни надежно спрятаны.

Слишком поздно он вспомнил, как странно она отреагировала на сообщение об ассамблее в Бате. Сьюзен ни слова не спросила о тамошних угощениях, моде, гостях или развлечениях. Первое, чем она поинтересовалась, – имелись ли там лошади. Почтовые лошади. Его одолевали сомнения. Не могло же ей прийти в голову украсть одного из его скакунов, чтобы поехать в Бат! Если ей больше не хочется оставаться в Мунсид-Мэноре – и за это ее нельзя винить, – то почему она не доверилась ему и не попросила о помощи? Или не осталась с ним? Сьюзен не понимала этого, но была не единственной желающей покинуть город. Оставаться в пределах Борнмута может быть опасно и для него самого.

Лучше всего приказать слугам собрать его вещи. Сейчас самое время. Эван потянулся к ближайшему шнурку для звонка, при этом он почувствовал, что его ноги налились свинцом. Сейчас начнется суета, сопровождающая его временный отъезд. Если он захочет уехать насовсем и увезти отсюда все, потребуется несколько дней. Ну а если он прихватит с собой лишь самое необходимое, то уехать можно будет завтра же ночью.

Приказание собирать вещи исполнялось быстро, без лишних вопросов и недоуменно приподнятых бровей: Но лакей почему-то мешкал где-то у него за спиной.

– Что, Кроксли?

Лакей нерешительно шагнул вперед. Одного этого было довольно для того, чтобы сердце Эвана забилось еще тревожнее. Кроксли никогда не раздумывал.

– Я нашел перчатку под вашим грязным бельем, – наконец промолвил лакей. – Мне следовало бы бросить ее в огонь, но поскольку вы сами не сделали этого… В общем, хотелось бы узнать, известно ли вам, что она там лежала?

– Перчатку?… – недоуменно повторил Эван. – Но почему я должен был бросить перчатку в огонь?

Не говоря больше ни слова, лакей протянул Эвану женскую перчатку. Тонкий шелк был испачкан высохшими бурыми пятнами, которые могли быть только пятнами… крови.

Эван молча забрал перчатку и понюхал. Гребешок Сьюзен в его кармане теперь казался детской забавой по сравнению с этой уликой. Он уже не мог поверить в то, что пережил несколько романтических мгновений с двуличной женщиной, которая оставила после себя окровавленную перчатку.

Запах крови вызывал у Эвана слишком много воспоминаний. И крови на Перчатке было слишком много, так что она явно не из царапины, К тому же у Сьюзен не было никаких ран.

Шелк все еще был влажным в некоторых местах – и на руках Эвана остались следы крови.

Кто-то поблизости серьезно ранен. А Сьюзен ничего ему не сказала.

Эван сжал руку в кулак, чтобы не видеть крови, но до него по-прежнему доносился запах меди, свойственный крови, а пальцы и ладонь оставались липкими.

Почему она пришла к нему? Эван уже сомневался в том, что ее паника была связана с плененной леди Эмелиной. У кого Сьюзен пыталась остановить кровотечение? Или она сама ранила человека? Почему она ничего не рассказала ему?

И вновь ему придется искать ключи к разгадке тайны. Только на сей раз он понятия не имеет, кто стал жертвой. Не знает он и того, жив этот человек или мертв. Впрочем, что бы ни произошло, мисс Сьюзен Стэнтон по уши увязла в этом деле.