Мрамор этот для лунных лучей — то же, что для солнечных — зеркала Архимеда. То есть мрамор заставляет их падать на вас — о, закупоренные реки! — с максимально возможной интенсивностью.

Он опорожнил стакан, который Саломея наполнила снова, и сказал:

— Однако имеется еще одна причина, которая заставляет думать, что указание судьбы верно. На Акрополе в полнолуние мы обретем энергию, которая приведет в движение наши воды и вызовет их соединение. Но, может быть, мы обретем еще и силу, которая, не исключено, будет способствовать нашей цели. Силу наследия наших бессмертных предков…

— Я и не знала, что Николас — оратор, — сказала Лала.

Саломея одернула ее. Николас посмотрел на нее, улыбнулся и продолжил:

— Несмотря на то, что госпожа Сфинга родом из Ламии, а училась в Центральной Европе, Клис — из Дельф, а учился в Афинах, Стратис — клазоменянин, а учился в славном Париже, и другие — родом из других мест, а учились в других семинариях, нет никакого сомнения, что Священная скала является неким символом, некоей идеей, а наши родители, Греческое государство, Нация, когда она еще существовала, понесли большие расходы, чтобы привить эту идею нашим нежным детским чувствам…

— Но… — произнесла Сфинга, приготовившись к атаке.

— Знаю, знаю, — сказал Николас. — Этот последний аргумент вызывает существенные возражения. Проблемы чувств всегда сложны и в большинстве случаев не имеют решения. Поэтому здесь я особо не настаиваю.

Во всяком случае, я, по крайней мере, не нахожу другого ответа на наш вопрос. Если кто-нибудь из вас может предложить лучшее решение, я готов его выслушать. Если же вы окажете мне честь, согласившись с моим мнением, вы должны сегодня принять решение ходить регулярно раз в месяц, по крайней мере, в течение шести ночей полнолуния, на Акрополь.

— А если наш доктор окажется шарлатаном? — нетерпеливо спросила Сфинга.

— Если он окажется шарлатаном, — ответил Николас, — тогда… тогда я посвящу вам такую вот эпитафию в честь нашей почившей компании:

Стратис, ты это знаешь и можешь продолжить.

Он сел и жадно осушил свой стакан, который снова наполнила Саломея. А Стратис пробормотал продолжение:

Николас торопливо улыбнулся и утер пот со лба. Лала спросила:

— Кто это придумал?

— Покойный Матью Паскаль, — ответил Стратис.

— Тот, кого мы видели в кино?

— Он самый.

Лала посмотрела на Саломею, спрашивая взглядом, не совершила ли она какую-нибудь глупость. Саломея сказала:

— Мне нравится идея Николаса.

Нондас сказал:

— С луной все в порядке, но классических колонн я не выношу.

Калликлис сказал:

— А почему бы нам не ходить регулярно в кино? Сказка в полумраке — вот что объединяет людей. На следующей неделе я схожу на «Блудницу императрицу».

Сфинга сказала:

— Калликлис прав. Я тоже схожу. В тысячу раз лучше, чем ночной туризм господина Николаса.

Теперь Николас казался исчерпанным. Он глянул на часы и сделал последнюю попытку:

— Через четверть часа отправляется мой последний трамвай. Вы должны решить.

Калликлис запротестовал, глянув искоса на Сфингу:

— Но почему рогатая луна должна вторгаться мне в душу?

Последовал целый водопад фраз, в котором ничего нельзя было разобрать, — заговорили все разом. В конце концов, Николас поднялся и воскликнул:

— Я вижу, все согласны. Теперь давайте посмотрим: сегодня луна в ущербе. Возьмите карандаши и запишите:

Первая ночь: (сегодня пятнадцатое) в начале апреля.

Вторая ночь: май.

Третья ночь: июнь.

Четвертая ночь: июль.

А теперь внимание: пятая и шестая ночи. Август. В этом месяце полнолуние двойное, как груди Афродиты. Надеюсь, это принесет вам удачу. Подробные сведения вы можете получить, заглянув в «Казамиа». [37] Итак, встречаемся в 10 вечера у Пропилей. Спокойной ночи.

Он осушил стакан и поспешно ушел, даже не глянув, сделали ли заметки остальные. Саломея взяла графин, чтобы наполнить его снова, но рука ее застыла в воздухе: она увидела, что Николаса уже нет.

Суббота

X. из моего романа. Нервы его измотаны настолько, что слова потеряли всякое значение. Он мог бы закричать на улице: «Убейте его!», если бы ни в чем не повинный прохожий посмотрел на него искоса.

Не обязательно, чтобы на Акрополе было семь человек, — их может быть много, бесчисленное множество. Не обязательно также, чтобы одни и те же лица были там в течение всех шести ночей. Лик драмы — Акрополь, все прочие — его сигиллярии, а любые сигиллярии приводимы в движение сухожилиями.