Много было еще всяких передряг, пока не прорвались в Харбин, но теплые слова простого китайца запомнились мне на всю жизнь. Когда мы ночью плыли в джонке вдвоем с товарищем по чужой огромной стране, нам казалось, что мы одиноки, а в действительности и там, как и везде в мире, у нас были и есть друзья, друзья Ленина, Советской России, искренние, бескорыстные друзья.

1936 год… Гражданская война в Испании, начатая силами реакции против республиканского правительства, разгоралась. Германско-итальянская интервенция при попустительстве правящих кругов других крупнейших капиталистических стран принимала все большие масштабы. Шла борьба не на жизнь, а на смерть между демократией и фашизмом.

Тысячи добровольцев всякими путями устремились в Испанию на помощь испанским трудящимся в их справедливой борьбе. В те дни и я попросил направить меня на работу в Испанию. Со мной согласились.

И вот в сентябре 1936 года вместе с некоторыми сотрудниками Наркоминдела, и в том числе с одним из советников испанского республиканского правительства товарищем Тумановым, я выехал в Испанию. Туманов — активный участник гражданской войны, командовал тогда дивизией, был награжден двумя орденами Боевого Красного Знамени и золотым оружием.

Труден и сложен был путь в Испанию. Сначала Германия, а затем Париж и Барселона. В Барселоне на каком-то допотопном моноплане, делавшем не более 150–170 километров в час, вылетели в Мадрид, где находилось командование республиканскими войсками и где было в то время наше полпредство.

Летели вдоль побережья Средиземного моря. Пилот зорко следил за небом: германские и итальянские военные самолеты, непрерывно прибывавшие к мятежникам, усиливали воздушную блокаду республики.

На душе было тревожно.

Когда уже подлетали к Мадриду, нам неожиданно сообщили, что Мадридский аэродром несколько часов назад разрушен фашистской авиацией. Гитлер наращивал свои силы в Испании. Боевая эскадрилья немцев «Кондор» вместе с военными самолетами Муссолини в тот период господствовала в воздухе. Пришлось добираться в испанскую столицу кружным путем.

Как-то вскоре после нашего приезда в Мадрид в воздухе появились республиканские истребители с нашими летчиками-добровольцами. Наши «ястребки» устремились навстречу вражеским бомбардировщикам. Бой был очень коротким, но убедительным. Несколько итало-немецких стервятников запылали, другие повернули назад. Надо было видеть радость испанцев, наблюдавших все это!

В Мадриде встретился с чудесным писателем Мате Залкой (одно время работавшим у нас дипкурьером), впрочем, здесь это был не писатель, а воин — знаменитый генерал Лукач, как теперь звали Залку, командира одной из прославленных интернациональных бригад. Но и обремененный многими ратными делами, он оставался таким же внимательным и добрым, как прежде.

В Мадриде мы пробыли недолго. Через несколько дней после встречи с генеральным секретарем Компартии Испании товарищем Хосе Диасом отправились к месту назначения в город Бильбао, столицу Страны Басков на севере Испании.

Замечательный советский журналист Михаил Кольцов так описывает свои впечатления об этом городе: «…странный, непохожий ни на что город. Менее всего похож на испанские города. Здесь нет ни кричащего щегольства американизированных небоскребов Мадрида и Валенсии, ни кричащей бедности их рабочих кварталов. Все краски притушены, все выкрашено в черном и темно-сером цветах».

Город действительно был скорее похож на старый английский портовый город с огромной гаванью, длинными причалами, десятками пароходов, рабочих судов, подъемных кранов и высокими заводскими трубами. Но все это в те дни было мертво.

В Бильбао у нас много дел. Последнее время здесь стали причаливать наши пароходы. Блокада средиземноморских берегов Испании, которую осуществлял фашистский флот, делала все более затруднительным пользование южными портами. Но и здесь, в Бискайском заливе, все чаще и чаще стали появляться фашистские сторожевые суда и летать вражеские самолеты.

…Ожидали прибытия в Бильбао трех наших пароходов — «Жана Жореса», «Смидовича» и «Ижоры», которые везли очень нужные для республиканцев грузы, в том числе продовольствие и вооружение. Решили, несмотря на беспокойное море, на катере выйти им навстречу. Долго болтались на сильной волне, ожидая, что покажутся наши пароходы — посланники Советской страны, но так и не дождались. Вернулись в порт. Через некоторое время с большим опозданием показалась «Ижора». Бросились к капитану. Он рассказал, что недалеко от входа в порт советские суда были встречены вражескими миноносцами и катерами. Фашисты начали обстрел пароходов, но «Ижоре» с большим трудом все же удалось пробиться в Бильбао. «Жан Жорес» пробиться сквозь огонь не смог, и судно повернуло обратно. Что со «Смидовичем» — неизвестно, но позднее выяснилось, что пароход был захвачен фашистами, команда попала во франкистские застенки, где долго подвергалась побоям и издевательствам.

Как-то в Бильбао неожиданно прилетел Михаил Кольцов. Нужно сказать, что не было в борющейся Испании ни одного уголка, в котором бы он не побывал. Особенно там, где было «горячо». Он часто лез в самое пекло, хотя нельзя сказать, что он легкомысленно относился к опасности. Нет, он опасность ясно видел и не бравировал ею. Но он был журналистом до мозга костей. Предельно ответственный перед газетой и ее читателями, он должен был сам лично видеть все — и хорошее, и плохое. Кольцов знакомился с военной обстановкой, побывал у руководителей баскского правительства и его президента и очень возмущался состоянием снабжения северных районов.