— Тебе придется это сделать, ради твоего же блага. После того как уйдешь в отставку. Возможно, сейчас эпоха женского равноправия, но я думаю, что эта работа не для тебя. Знаешь, почему Харпер выбрал именно тебя? Потому что посчитал, что ты не доставишь ему хлопот. И он был прав. Боже мой, тебе даже ни разу не пришло в голову, как это Харперу удалось затащить Фосетта в клетку с тиграми и не пострадать самому.

— Ну, раз уж ты такой умный…

— Он усыпил тигров, выстрелив в них иголками со снотворным.

— Зерно. Может быть, мне и в самом деле пора увольняться. Ты что, никогда не делаешь ошибок?

— Делаю. Я сделал одну огромную ошибку, и она могла стать роковой для многих людей. Я решил, что красная ручка — такая же, как та, которую Харпер использовал для тигров. Но эта была другая, смертоносная. Если бы не доберман-пинчер… ладно, есть какой-то смысл в том, что доктор погиб от своей собственной руки, так сказать. Подорвался на собственной мине. Поднявший меч от меча и погибнет, что-то в этом роде.

— Одной веши я не понимаю — в числе многих других, по-видимому. Я говорю о твоем намерении взять Ван Димена в плен. ЦРУ, несомненно, предвидело способность Ван Димена восстановить свои формулы?

— Да, предвидело. Планировалось, что я убью его при помощи смертоносной красной ручки. Вот только Харпер, у которого, наверно, полные карманы красных ручек, собирался позаботиться о безопасности Ван Димена в ночь на среду, во время моего предполагаемого вторжения. Он, конечно, справился бы с этим — он был хитер и умен, — и тогда не осталось бы никого, кто мог бы свидетельствовать против него, потому что я был бы мертв.

Мария посмотрела на Бруно и содрогнулась.

Он улыбнулся:

— Все уже позади. Харпер рассказал мне сказочку о больном сердце Ван Димена и настаивал, чтобы я использовал против него только черную газовую ручку. О необходимости применить другую ручку и речи не шло. Харпер и, конечно, его хозяева хотели, чтобы Ван Димен остался жив. Как я уже сказал, Харпер умер от собственной руки, и от его же руки погиб Ван Димен. Харпер полностью ответствен за обе смерти.

— Но почему, почему он все это делал?

— Кто знает? Потому ли, что этот человек был убежденным антиамериканцем? Или ради миллиона долларов наличными? Побуждения, которыми руководствуются двойные агенты, лежат за пределами моего понимания. Да сейчас это и не важно. Кстати, извини, что я накинулся на тебя в тот вечер в Нью-Йорке. У меня не было никакой возможности узнать, живы ли мои родные. Ты, конечно, понимаешь, почему в тот вечер Харпер послал нас с тобой в ресторан — чтобы установить жучки в моей каюте. Между прочим, то напомнило мне, что надо отправить телеграмму о том, чтобы арестовали Картера, а заодно и Морли: этот дружок Харпера установил жучки в моей квартире в поезде. А сейчас у меня к тебе деликатное дельце.

— Какое же?

— Могу ли я отлучиться в мужскую комнату?

И Бруно действительно пошел в туалет. Там он достал из внутреннего кармана бумаги, которые забрал в кабинете Ван Димена. Даже не заглянув в них, он разорвал их на мелкие клочки и спустил в унитаз.

Капитан Кодес постучал в дверь директорского кабинета и вошел, не дожидаясь приглашения. Ринфилд удивленно посмотрел на него.

— Мистер Ринфилд, я ищу полковника Сергиуса. Вы его не видели?

— Я только что из поезда. Если полковник в зале, то сидит на своем обычном месте.

Кодес кивнул и поспешил в зал. Вечернее представление шло полным ходом, и зал, как всегда, был набит до отказа. Кодес прошел мимо лучших мест напротив центральной арены — полковника нигде не было видно. Несколько мгновений капитан стоял в нерешительности, затем его глаза невольно устремились туда, куда смотрели все десять тысяч зрителей.

На какое-то время Кодес словно окаменел, его мозг поначалу тупо отказывался принять увиденное глазами. Однако глаза не ошибались. То, чему он был свидетелем, казалось невозможным, но это невозможное было несомненным: два «Слепых орла» выполняли свой привычный головокружительный номер на трапеции.

Капитан повернулся и бросился бежать из зала. На выходе он столкнулся с Каном Даном, который сердечно поприветствовал его. Однако Кодес вряд ли заметил силача. Он ворвался в кабинет директора, на этот раз даже не постучав.

— «Слепые орлы»! «Слепые орлы»! Откуда, бога ради, они взялись?

Ринфилд спокойно посмотрел на Кодеса.

— Похитители освободили их. Мы уже уведомили полицию. Разве вы не знали?

— Нет, черт побери, я этого не знал!

Кодес выбежал из кабинета и помчался к своей машине.