— Я собираюсь взорвать мост.

— Понимаю. Ты собираешься взорвать мост. — Девушка не выказала удивления и вообще была в таком состоянии, что не повела бы и бровью, если бы Бруно объявил, что намерен сравнять с землей «Зимний дворец». — А зачем?

Со связкой аматоловых шашек в руке Бруно вышел из фургона. Мария последовала за ним. Когда они подошли к мосту, Бруно спросил:

— Тебе не приходило в голову, что, как только полиция и военные заслышат шум вертолета — а звук работающего двигателя слышен на большом расстоянии, — они мигом слетятся сюда, как разъяренные осы? Я вовсе не хочу, чтобы меня ужалили.

Мария совсем упала духом:

— Похоже, мне очень многое не приходило в голову.

Бруно взял ее за руку и ничего не ответил. Они вместе дошли до середины моста, где Бруно остановился и пристроил свою ношу между двух косяков опор. Затем выпрямился и внимательно обозрел свою работу.

— Ты что же, умеешь все на свете? — спросила Мария.

— Ну, чтобы взорвать деревянный мост, большого умения не требуется. — Он достал из кармана плоскогубцы. — Понадобится всего лишь вот такой инструмент, чтобы надломить химический взрыватель, и немножко сообразительности, чтобы сразу отбежать в сторону.

Он в задумчивости остановился, и Мария спросила:

— Ты ведь не собираешься прямо сейчас ломать взрыватели, да?

— Во-первых, я вообще собираюсь вставить только один взрыватель, остальная взрывчатка и так сдетонирует. Во-вторых, если я взорву мост прямо сейчас, то наши злые осы немедленно слетятся сюда и у них будет время, чтобы поискать брод или ближайший мост. Мы подождем, пока не послышится шум мотора, взорвем мост и поедем на лесную поляну, где включим фары, чтобы осветить место посадки.

— Я слышу вертолет.

Бруно кивнул, раздавил взрыватель, схватил девушку за руку и побежал к машине. В двадцати метрах от моста молодые люди обернулись, и в этот момент грянул взрыв. Грохот был действительно внушительный, результат — соответствующий: вся середина моста, и без того непрочная, разлетелась на куски и рухнула в воду.

Посадка в вертолет и перелет на корабль прошли без происшествий. Пилот летел на бреющем полете, чтобы его не засекли радары. Уже в кают-компании Бруно начал объясняться с разгневанной Марией:

— Да, я тебя дурачил и сожалею об этом. Но пойми, я не хотел, чтобы ты погибла. Мне с самого начала было известно, что большая часть наших разговоров записывается. Я должен был заставить Харпера поверить, что проникновение в «Лубилан» произойдет в ночь на среду. Он все подготовил, чтобы схватить нас этой ночью, а значит, и тебя тоже.

— Но Кан Дан, Робак и Мануэло…

— Никакого риска. Они участвовали в этом с самого начала.

— Ах ты, скрытный, хитрый… Но что заставило тебя начать подозревать Харпера?

— Моя славянская кровь. Мы, славяне, ужасно подозрительные люди. Кабинет директора цирка в Вашингтоне — как раз то место, где не было жучков. Этот проныра электронщик, которого привел Харпер, — его сообщник, он должен был бросить подозрение на цирк. Если в цирке не было внутренних агентов, значит, это должен был быть Харпер. Только четыре человека были посвящены в то, что происходит: твой босс адмирал, Пилгрим, Фосетт и Харпер. Адмирал вне подозрений, Пилгрим и Фосетт мертвы. Остается Харпер. На судне Картер, судовой эконом, пришел в мою каюту вовсе не затем, чтобы проверить наличие жучков, а затем, чтобы их поставить. Жучки были установлены и в твоей каюте.

— У тебя нет доказательств.

— Нет? Картер поддерживал связь с Гдыней и держал в своей каюте полторы тысячи долларов. Новыми купюрами. У меня есть их серийные номера.

— Той ночью, когда на него напали…

— Это Кан Дан постарался. Потом Харпер сказал, что у него есть ключи, подходящие к кабинету Ван Димена. Он, должно быть, считал меня простофилей. Не так просто подобрать ключи к замку! Ключи у него были потому, что он имел доступ к ключам Ван Димена. Кроме того, он все время спрашивал меня о моих планах проникновения в «Лубилан». Я продолжал утверждать, что собираюсь импровизировать. В конце концов он получил все мои «планы» — сплошную ложь, разумеется, — когда я рассказывал о них тебе в твоей каюте и в купе. Ты помнишь, Харпер предложил твою каюту в качестве места для наших встреч. И поэтому тебе я тоже не доверял.

— Что?!

— Не тебе конкретно. Просто я не доверял никому. Я не знал, что ты чиста, пока ты не стала настаивать, что доктор лично рекомендовал тебя для участия в этой операции. Если бы ты была с ним в сговоре, то утверждала бы, что тебя рекомендовал адмирал.

— Я больше никогда не смогу тебе доверять!

— Теперь о том, почему за нами везде следили агенты тайной полиции. Кто-то давал им наводку. Когда я понял, что это не ты, оставалось не так уж много подозреваемых.

— И ты все еще надеешься, что я выйду за тебя замуж?