В любом развитом и динамичном обществе присутствуют элементы консерватизма и радикализма, индивидуализма и коллективизма, либерализма и социалистических ценностей, без которых (особенно сейчас, при ядерной и экологической угрозах) невозможно само существование мирового сообщества. Именно поиск синтеза этих элементов и тенденций, их оптимального взаимодействия, — а на каждом историческом этапе, у каждого народа они разные, — обеспечивает движение к новой цивилизации. С этой точки зрения мы можем говорить о социалистической идее, социалистических ценностях как о глобальном общепланетарном явлении, как об органической составной напряженных духовных поисков человечества. И это нисколько не умаляет значения, скажем, либеральных или сугубо демократических ценностей.

Так, кардинально изменив подход к критериям социалистичности, мы выходим сначала на многовариантность решения проблем развития, путей воплощения социалистического идеала, а потом и на новую философию истории. Но к подобным выводам я пришел позже. На февральском Пленуме было сказано, что именно человек, его интеллектуальный и политический облик, мастерство и способность к творчеству, патриотизм и интернационализм будут стоять в центре бытия и в конечном счете определять успех социальных преобразований. Многое в этих словах звучало непривычно. Высшей ценностью провозглашалось не то, чему нас учили: руководящая роль партии, государственная собственность, плановость экономического развития. Или, проще, тонны стали и пуды хлеба, километры железных дорог и метры тканей.

Ну а когда я заявил, что и руководящая роль партии «не дана кем-то свыше и на вечные времена», тут уж мои коллеги совсем насторожились: «Как же так, а где руководство партии?» Будь они откровенней, их вопрос звучал бы проще: «А где же наша власть?» Ведь вся идеологическая эквилибристика являлась лишь прикрытием господства номенклатуры. Потому-то и устраивала их административно-командная система, и появились профессиональные плакальщики по развитому социализму, ярые защитники марксизма-ленинизма.

Весь пафос моего выступления на февральском Пленуме ЦК в значительной мере направлялся на то, чтобы еще раз разъяснить всем, кто сомневался в происходящем, что без демократизации перестройка не состоится и реформы не сдвинутся с места. А вне этого нет для нашей страны выхода из надвигающегося кризиса.

Просветления умов и после февральского Пленума не произошло. Наоборот, дифференциация усиливалась. Для тех, у кого с началом демократизации появилось ощущение уходящей из-под ног почвы, перемены в стране ассоциировались с потерей собственных позиций. Присматриваясь к ним, я все более убеждался, что за растрепанными чувствами, неуправляемыми эмоциями, а то и просто озлобленностью скрывалась не столько забота о народе, сколько боязнь утраты прежнего своего положения.

Но выступить перед обществом с эгоистической программой никто бы не рискнул. Частные и групповые интересы приходилось камуфлировать якобы бескорыстным служением высоким идеалам и принципам, ультрареволюционной фразой. Ну а когда возникает «общественная потребность» в соответствующем товаре, он незамедлительно появляется на рынке.

Кредо антиперестроечных сил

13 марта я отправился с государственным визитом в Югославию. В самолете, как всегда, мне положили прессу за этот день. И Шахназаров, уже успевший просмотреть газеты, сказал, что есть статья, которую мне стоило бы прочесть. Он имел в виду статью Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами», опубликованную «Советской Россией».

После возвращения из Югославии предварительный обмен мнениями по поводу данной статьи произошел в кулуарах Всесоюзного съезда колхозников в один из перерывов. Во время чаепития в комнате президиума Воротников сказал, что статья Андреевой может служить «эталоном», другие дружно поддержали его. Я высказал несогласие с такой оценкой и предложил продолжить обсуждение на Политбюро. Заседание состоялось 24 и 25 марта и шло два дня, краткая запись дискуссии составляет 75 страниц. Процитирую наиболее любопытные фрагменты.

ГОРБАЧЕВ. Считаю необходимым продолжить начатый вчера разговор. Я имею в виду публикацию статьи Нины Андреевой в газете «Советская Россия». Это важно для нас, чтобы, как говорится, сверить часы и уяснить понимание проблем, которые выдвигает ход перестройки. Это нужно еще и потому, что впереди у нас ответственные задачи, предстоит принять важные решения.

Появление статьи Нины Андреевой стало возможным в условиях перестройки и гласности. Не исключено, что подобные материалы будут печататься и впредь. Но не факт публикации удивителен. Меня, например, взволновало то, что некоторые товарищи в Политбюро расценили эту статью как эталон, образец современной перестроечной публицистики. Мое несогласие с такой оценкой вызвало кое у кого непонимание. Поэтому считаю целесообразным обсудить возникшие вопросы обстоятельно. Такое обсуждение тем более необходимо, так как фактически все эти вопросы рассматривались на февральском Пленуме ЦК. Думаю, в моей речи на Пленуме акценты были расставлены, и она дает ясное представление о проводимой Центральным Комитетом политической линии.

Статья Андреевой носит фронтальный характер, не оставляет без внимания практически никаких вопросов, которые сегодня волнуют общество. Ее надо рассматривать как антиперестроечную платформу. В этих условиях непонятен призыв некоторых моих коллег перепечатать эту статью в других газетах. В общем, у нас появилось расхождение в оценке данной публикации и, видимо, неоднозначность в подходе к тому, что у нас происходит. Вызывает сомнение, что изложенный материал написан Андреевой — преподавателем химии Технологического института. Это подтверждают определенные выводы и информация, которая ей не доступна, ибо о ней знает сравнительно узкий круг людей.