Однако стены вокруг меня продолжали крениться с пугающей скоростью, и первоклассные идиоты (я использую этот термин осознанно) поняли, что с кораблем что-то не так. К тому времени, как я наконец выбрался, жалкий и мокрый, по лестнице до палубы D и поплелся по никем не охраняемой служебной лестнице выше, нос корабля уже ушел под воду, а на борту осталось не более пяти шлюпок.

Не хочу вдаваться в детальное описание того, как вели себя почти две тысячи мужчин и женщин в попытке добраться до ста шестидесяти посадочных мест, единственного способа вырваться из лап смерти. Кто угодно, прожив почти две сотни лет в большом городе вроде Лондона, наверняка не раз видел толпу. Пассажиры «Титаника» вели себя не так уж несдержанно. Да, членам команды пришлось создать живой заслон у шлюпок и угрожать пистолетами любому, кто попытается прорваться, не являясь при этом женщиной или ребенком. Да, мужчины бросились к другим шлюпкам (я был слишком далеко и не успевал к ним, будь они все прокляты!).

Поразительно, но свет все еще горел, а оркестр продолжал играть, внося в происходящее странный диссонанс, но все же, как я понял, именно это заставляло остальных сохранять человеческий облик. Одному Богу известно, как все это происходило бы в темноте, где единственным звуком был бы стон перегруженной арматуры корабля, готового разорваться пополам. Я уже давно отказался от мысли вернуться за сундуком или убить Александру Пакстон. Гораздо позже я узнал, что она, убедившись в том, что «убила» меня, отправилась прямо на шлюпочную палубу и села в одну из первых шлюпок. Она вернулась в Англию и, к сожалению, благополучно дожила до старости.

Сука.

Что же касается меня, то все мои мысли были сосредоточены на том, как добраться до шлюпки. Я надеялся, что спасительный корабль появится прежде, чем ночь сдаст свои позиции. Ведь на борту «Титаника» находились самые богатые люди мира! Наверняка другие корабли на всех парах несутся им на помощь.

Разве нет?

Помимо обычных спасательных шлюпок на «Титанике» было четыре складные парусиновые лодки. Две из них уже были собраны, одна отправилась в море, когда закончились деревянные шлюпки. Еще две бесполезно лежали на крыше офицерских жилых помещений. Они были так тщательно опутаны веревками, что быстро снять их не представлялось возможным, однако вокруг уже сгрудились мужчины, пытающиеся сделать это, прежде чем корабль уйдет под воду. А он, Боже нам помоги, уже собирался это сделать.

Я знал это. Слышал благодаря обостренным чувствам немертвого натужный треск корпуса под тоннами воды. Остов «Титаника» не выдерживал веса — неимоверных тонн — кормы, к тому времени полностью поднявшейся над поверхностью неподвижного, гладкого, как стекло, океана. Генераторы задыхались, свет приобрел красноватый оттенок. Я протолкался сквозь толпу до одной из лодок, но меня опередил маленький джентльмен, помогавший распутывать веревки. Он обратился к офицеру со словами: «Я поплыву на ней». Когда офицер — который уже немало времени отгонял от шлюпок пассажиров мужского пола — хотел запротестовать, джентльмен добавил:

— Меня зовут Брюс Исмей, я президент «Уайт стар лайн». — И сел в лодку.

Они начали спуск за миг до того, как я добрался до поручней. Ты можешь быть президентом чего угодно, но раз уж нашлось место для тебя, найдется и для меня…

Но я застыл. Я мог бы отбросить любого из офицеров, пытавшихся мне помешать, да и прыгнуть на такое расстояние было бы для меня раз плюнуть. Меньше метра отделяло борт спускающейся лодки от поручней. С моими мускулами и силой вампира я мог бы прыгнуть, даже будь она в пять раз дальше.

Меньше метра пространства… и темная океанская вода не так уж далеко внизу.

Но даже если бы высшая сила пообещала вернуть мне бессмертную душу, и то я не осмелился бы прыгнуть.

К тому времени как я добрался до второй лодки, эта уже уплыла. Некоторые пассажиры сигали в воду, считая, что шлюпки достаточно близко, чтобы их подобрать — до воды было не так уж далеко, если прыгать с носа. Я бросился к оставшейся лодке и присоединился к тем, кто пытался распутать две оставшиеся складные лодки (тот, кто придумал конструкцию этих штук, добавлен к длинному списку людей, которым я искренне желаю гореть в аду) и подтащить их к борту. Если лодка переворачивалась (а одна из оставшихся это сделала), вес и неуклюжесть конструкции мешали вернуть ее в нормальное положение. Я чувствовал, что уклон палубы становится все больше и что под черной толщей воды нос корабля тянет вперед и вниз.

В 2:15 был затоплен капитанский мостик. Волна темной воды захлестнула крыши офицерских помещений и перекатилась через правый борт. Я забрался в лодку, отвоевав это место у армии конкурентов. Оглянувшись, я заметил корму «Титаника» — люди облепили ее, как муравьи, сама же корма поднималась над океаном все выше. Это было довольно жуткое зрелище. Отовсюду раздавались крики, и если до этого момента я сомневался, что вампир может молиться, и молиться искренне, теперь мои сомнения развеялись. Я выкрикивал имя Господне, бросаясь в утлую лодочку вместе с другими, и мы налегли на весла, ахнув, когда огромный корабль с чудовищным звуком треснул пополам.

Корма отломилась, поднятая ею волна погнала нашу лодку вперед. Я видел, как светят под водой огни носовой части. Корма на миг поднялась вертикально в небо, исходя паром из всех отверстий под отчаянные вопли тех, кому не повезло вовремя покинуть борт. Затем корма качнулась, словно палец, грозящий холодным звездам…

…и затонула.

С моим сундуком на борту.

И никакого спасательного судна поблизости.

Было двадцать минут третьего. В апреле на севере Атлантики рассвет начинается около пяти, но первые лучи появятся на час раньше.