— Не желаете, сударь, помочь барышне? — Надин игриво усмехнулась.

— Чем? — заинтересовался субъект. Барышня была чертовски симпатичная. полногрудая, пухленькая, пьяненькая

— Я с подружкой сейчас поспорила, что поцелуюсь с первым встречным. Вон она, зараза, в окошко пялится. Так, что хочешь, не хочешь, а подставляй, красный молодец, губы. Лобызать тебя буду. — Надин с хохотом полезла на козлы. Худой густо покраснел и, с перепугу, наверное, дернул вожжи. Лошадь тронулась, затрусила потихоньку, набирая скорость. Колеса загрохотали по булыжнику.

Надин вернулась к мальчишкам.

— Сука он ряженая, — хмуро буркнул Иван, — не извозчик, да?

— Да, руки чистые, белые, без мозолей, физиономия необветренная, — грустно вздохнула Надин. И добавила, — нужно нанять экипаж на завтра. Кто умеет с лошадьми управляться? Никто? Что ж, придется самой.

К извозчичьей конторе она явилась в поддевке, суконных штанах, кирзовых сапогах и рыжей овчинной шапке, похожая на несуразного бесформенного мужика.

— Вы, мадам, лучше сидите, не вставайте, — приказал Иван, критически оглядев маскарад… — И молчите. Неровен час напугаете кого.

Под раскатистый мальчишеский хохот Надин забралась на козлы, устроилась по удобнее, велела поднять кожаный верх пролетки.

— Представь, Витек, вырастем, детям будем рассказывать, как барыни нас в коляске катали.

— Сейчас я тебя кнутом покатаю, будет, что рассказать и детям, и родителям.

У поворота к проспекту Иван с Витьком сбегали, удостоверились. Пролетка худого стояла у водопоя. Лошадь жевала сено. Тип отирался в трактире. Спустя час обычным маршрутом он покинул площадь. Спрятался в одном из переулков и задремал, свесив голову на грудь. Еще через час направился в центр города, подхватил у дамского магазина стройную нарядную брюнетку в густой вуали и неспешным порядком начал объезжать улицы. На Южной площади экипаж остановился. Из него вышла грузная мещанка и, тяжело ступая, поплелась к галантерейной лавке, расположенной рядом с нарядным особнячком страхового общества «Доверие».

— Это что еще за краля? — прошипела Надин. Появление тетки стало для нее полной неожиданностью.

— Это наша дамочка переоделась, — раздался голос Ивана. — Смотрите, какая у нее обувка.

Действительно, из-под подола простого платья выглядывали кокетливые носки дорогих туфелек.

— А ну-ка, ребятишки, сгоняйте на разведку, выясните, зачем наша подопечная сюда пожаловала.

Не успели, однако, мальчишки сделать и десяти шагов, как сонную тишину окраинной площади разорвал грохот выстрела. Дверь страховой конторы распахнулась, на мостовую выбежали трое вооруженных мужчин в черных масках. Двое в руках держали по мешку, третий прижимал к груди белую картонную коробку. На мгновение остановившись, он обернулся и метнул коробку к порогу здания. Грянул взрыв. Дым и тучи пыли укрыли особняк.

Пролетка худого тронулась на встречу грабителям; подобрав пассажиров, набрала скорость, понеслась по булыжной мостовой. Еще мгновение и преступникам удалось бы скрыться.

Не получилось.

Пронзительно взвизгнув, Витек бросился к экипажу, ужом повис на оглобле и резанул, невесть, откуда взявшимся ножиком, вожжу. Лошадь тот час резко забрала в бок и, обрывая упряжь, понесла. Бешеная гонка завершилась падением. Коляска опрокинулась и с грохотом треснула пополам.

Из-под обломков выскочили двое мужчин, побежали в ближайшие переулки. Мешков у них в руках не было.

Третий грабитель появился чуть позже, и, сильно хромая, придерживая рукой левой бок, заковылял вслед. Неловкий порыв оборвала пуля. Подельник, первым, достигший спасительных далей, всадил в бедолагу порцию свинца.

Минуту после выстрела на площади царила тишина. Затем раздались крики, свист городовых, истошно завизжала какая-то баба. К рухнувшему экипажу потянулся народ. Возле трупа хромого стала собираться толпа.

Надин дернула вожжи и, стараясь не обратить на себя внимание, свернула в тихую улочку. Там, озираясь, сорвала с себя мужской наряд, бросила тряпье в сточную канаву, привязала лошадь к фонарному столбу и вернулась на площадь.

Очень кстати. Толстый пристав как раз допрашивал свидетелей. Показания давала …брюнетка. Вернее она, в роли грузной мещанки.

— Оне как выскочать…как пальнуть…как побегуть в екипаж. Я обмерла от ужасу. Страх-то какой твориться на белом свете. Среди дня…при всем народе…гряблють…

— Ты не болтай чушь, ты, по сути, докладывай, — оборвал словесный поток полицейский. — Какие бандиты из себя были? Рост? Фигура? Приметы?

Брюнетка зачастила:

— Я ж говорю: страшные. Росту не мерянного. В каждой руке по три пистолета. На рожах маски. Жуть.

— Кто еще что видел? — Пристав повернулся к толпе. Однако дама знала свою роль на отлично.

— У одного вроде бы руки не было, — задумчиво, словно самой себе, сказала она.

Служивый мгновенно развернулся к ней.

— С чего это ты взяла про руку?

— Точно… — не ему, снова самой себе, поведала липовая мещанка. — У его рукав болтался как флаг.

— Не врешь?

— Ей Богу.

Надин тяжко вздохнула. Сейчас начнется. И точно, ложь брюнеточки породила всплеск бурной народной фантазии.