— Понимаю, — спокойно ответил Василий Иванович. — Наша работа — не ассоциации. Она сложнее!

— Даже? — деланно удивился Додик.

— Да. Защитить вас и общество от ваших ассоциаций…

— Я не просил вас. И не уполномачивал, — зло возразил Додик.

— Извините. Вот тут вы не правы. — Василий Иванович положил обе руки на стол и пригнулся к Додику. — Вы здесь живёте, и никуда вам не деться, как тем теням, о которых вы мне красочно рассказали. Никуда. Я понял вас.

— Ошибаетесь, Василий Иванович, одна дорога никогда не закрыта — туда, к ним. И притом дорога, где не принимают формулу «Мёртвые срама не имут!» Враньё это! Я прощаюсь с вами. Навсегда. Съездите в Питер в середине мая. Советую…

«А теперь… срочно смываться… а то в психушку упекут…» Додик через Проточный спустился к реке и шёл по набережной… «Неужели и этот город станет моим только после того, как я превращусь в тень, которую не может достать никакая человеческая воля?»

Вечер коснулся сначала воды — она потемнела, потом чёрным стал герб на шпиле университета, сильно увеличенный эффектом горизонта, потом скатились в густую синеву склоны Воробьевских гор, церквушка блеснула золотым куполом и утонула в сумерках — это было самое серое время — до тех пор, пока не засветятся фонари на столбах, зажжётся всё больше и больше окон в каждом доме вслед за возвращающимися с работы, вспыхнут убогие неоны реклам, и по небу прочертит яркий след золотой неслышный самолёт высоко-высоко в последних лучах догоняемого им дня.

В клубе было пусто, как всегда в это время. И, как всегда, стучали бильярдные шары. В нижнем, густо накуренном сумеречном буфете узнаваемые лица опять сидели за столиком, «Кто такие? Наверное графоманы, — подумал Додик. — Носит такой протёртую на сгибах многотиражку трёхлетней давности со своим опусом и показывает всем… то ли мечтает охмурить редактора, то ли выпить хоть кофе за чужой счёт…»

— Мы опять с вами здесь встретились! — остановил его голос, и он обернулся. Несколько мгновений всматривался в лицо молодого человека, пока узнал его.

— Миша! Действительно, у нас постоянное место встречи… Как поживаете, как ваша рука?

— Вы это помните?! — удивился Миша.

— Отчего же нет? — в свою очередь изумился Додик. — Вы ведь очень талантливы, насколько я понимаю… да в вашем классе других и не может быть у такого профессора…

— Вы правы! — согласился Миша, — Там и отбор, и напор… а рука… — он замялся. — Я, знаете, перешёл на другое отделение… на теоретико-композиторское.

— О! Вы сочиняете?!

— Пытаюсь. Попробую… если через год не восстановится рука, останусь… там и без меня хватает…

— Это не довод! — возразил Додик. — Что значит — «хватает»! Тогда после Пушкина и Толстого вообще закрыть ворота — и всё. Литература закончилась!

— Может быть, — неожиданно согласился Миша.

— Как же так? Разве жизнь может остановиться?

— Жизнь не останавливается, а Толстые не каждый сезон рождаются, — совершенно уверенно возразил собеседник… — А в школе изучают только самых-самых, да и издают больше всего — не так ли?

— Да, да, — усмехнулся Додик, — Один мой приятель так говорит о композиторах… мол, есть композитор Шостакович, а остальные — пишут музыку…

— Ну, он не прав, по-моему… он музыкант?

— Нет, поэт!

— Вот в этом-то и дело…

— В чём? — заинтересовался Додик.

— В недостатке информации! — уверенно произнёс Миша. — Есть и сейчас очень много интересных авторов, но чтобы их послушать… их слишком редко исполняют…

— Понятно. Но, позвольте Вам заметить, зеркально-с писателями… их слишком редко или вовсе не печатают…

— Да. Знаю. — согласился Миша, — Но и мне позвольте вас поймать на слове… — Додик молча слушал, — У вас есть настоящие стихи, говорят, замечательные…

— Это кто же мог распространить такие дерзкие слухи?! — деланно возмутился Додик.

— Ну, ваша хорошая знакомая! — улыбнулся Миша.

— А! Понятно… — протянул Додик.

— Она великолепно сыграла на концерте.

— Я слышал, — перебил Додик. — Присутствовал.

— А я вас не видел, — простодушно признался собеседник.

— Ну, у нас же здесь место встречи! — Они засмеялись.

— Правда, здорово она сыграла! Очень зрело! Мастерски… она вчера уехала.

— А вы подозрительно осведомлены! — жёстко возразил Додик.

— Да. Осведомлён, — согласился Миша. — В одном классе… мы ещё в десятилетке вместе были… с отцом в Болгарию отбыла… — Только это не девушка моей мечты…

— Что так? — не унимался Додик.

— Вам эта тема неприятна. Я чувствую. Так что лучше про стихи… дайте почитать? — Додик молчал. Через некоторое время Миша добавил. — Хочу несколько романсов сочинить… на современных авторов… заезженное брать неинтересно… в магазинах ничего не обнаружил…

— Да… — протянул Додик. — Но у меня неопубликованные…