– Союз с нашей семьей – это почетно и выгодно.

– Только если вы не питаете отвращения к любому, у кого в жилах течет хоть капля крови Сент-Джеймсов. Как мне с этим быть? Меня совсем не радует предстоящая встреча с Хатауэем, чтобы просить руки его дочери. Но разговор с собственным отцом меня воодушевляет ничуть не больше.

– Понятно, в какую переделку ты попал, – задумчиво сказал Джон, потирая подбородок и наблюдая, как в траве скачет какая-то пичуга. – Отец не обрадуется.

Алексу очень не хотелось компрометировать Эмилию, однако он был вынужден признаться.

– Я вынужден жениться на ней, как ни приятна мне эта необходимость, – сообщил он безразличным тоном, зная, что Джону можно доверять.

– Ясно. – Джон скрестил обутые в сапоги ноги и бросил на брата ироничный взгляд. – Даже мне не довелось обесчестить дочь графа. Не думал, братец, что ты на такое способен.

– Ну, эта девушка умеет быть очень убедительной, – пробурчал Алекс.

Джон от души рассмеялся:

– Так это была ее затея? Так гораздо лучше и не лишено смысла. Мне не терпится познакомиться с твоей решительной молодой леди. Но это вряд ли может тебе помочь, потому что вина все равно падет на тебя. Будь я на твоем месте, меньше всего бы мне улыбаюсь идея сообщить Хатауэю, что брак необходим для скрытия греха.

– Благодарю, но мне это уже приходило в голову.

Каковы бы ни были отношения отца с дочерью, он ее единственный родитель. Боже упаси, если Алекс станет причиной еще большего отчуждения между ними. А уж представить, что ему придется защищаться от гнева Хатауэя!

– Если ждешь моего совета – отправляйся в Гретна-Грин. Я пытаюсь представить, как наши семейства празднуют свадьбу, и не вижу ни слез радости, ни взаимных поздравлений. – В голосе Джона не было и следа веселости.

Опять шотландская тема, злорадно подумал Алекс.

– Я не хочу лишить ее свадебной церемонии, если это в моих силах.

– Тогда, вероятно, тебе стоило воздержаться от бесцеремонного посягательства на ее честь. Я был грешен, разумеется, однако не похищал невинность у девиц.

Может быть, он был прав. Но Алекс опять как наяву видел восхитительную Эмилию на смятых простынях постели, забывшуюся в безмятежном сне. Ему никогда не забыть, с каким нежным пылом она отвечала на его страсть!

– Я уверен, что ты поймешь, когда я скажу – все совершилось само собой и ни я, ни она не думали о последствиях. Кроме того, что сделано, то сделано. Я даже не жалею, однако нужно взвесить все возможности.

– Ты действительно потерял голову от любви, не так ли?

– А тебя моя беда забавляет?

Прагматичный до мозга костей, Джон кратко ответил:

– Обдумай возможность побега. Не думаю, что ты найдешь другой способ избежать огласки и возможного кровопролития. Свершившийся факт: обеим семьям не останется ничего другого как принять ваш брак.

Похоже, тетя Эмилии пришла к такому же заключению. Но Алекс поднялся и, вздохнув, заявил:

– Я хочу дать ей все. Побег, брак втайне от всех – это, конечно, выход, но лишь в крайнем случае.

– Это, – невозмутимо ответил брат, – именно то, что на твоем месте сделал бы я.

– Джон, у тебя была великолепная свадьба, о которой люди судачат по сей день.

Лицо Джона выражало искреннее сочувствие.

– Знаю. От этого я и пытаюсь тебя уберечь. Беги! Если бы мне пришлось снова пройти через все это, я бы… скажем так, прикинул варианты исходя из полученного опыта.

– Чуть ли не вся Англия считает, что я твое повторение. Прости, что не всегда веду себя так, чтобы поддерживать это заблуждение. – Алекс поймал поводья и взлетел в седло.

Джон улыбнулся с видом греховодника, каким его и считали:

– Предпочту делать вид, что не обиделся. Кроме того, если твой брак окажется хотя бы вполовину столь же счастливым, как и мой, можешь считать – тебе очень повезло, что ты пошел по моим нечестивым стопам.

– Я думаю, – сказала Эмилия, – нам следует вернуться в Лондон. Может быть, завтра.

Ей казалось, что она держит себя с совершеннейшим самообладанием.

Тетя Софи подлила в чашку еще чаю, добавила два кусочка сахара и размешала горячий, дымящийся напиток.