Шрифт:
Автоматические ворота открылись, и Сидни проехал прямиком к сыну в лабораторию. Не утруждая себя стуком в дверь, он ворвался в святая святых Сэнди и с порога выпалил:
— Прекрасные новости, сынок, меня взяли снимать фильм!
Сын искренне обрадовался.
— Пап, это же замечательно!
Они обнялись, и от нахлынувших чувств оба прослезились.
Сидни будто заново родился. Он с жаром принялся за работу. И все чаще ужинал вместе с сыном, при каждом удобном случае переводя разговор на новейшие достижения медицины.
— Сынок, зрители обожают медицину. Им всегда болезни подавай — если, конечно, в последний момент больной чудесным образом излечивается. Вот почему мы собираем истории про больных СПИДом — как только медицина научится его лечить, мы их немедленно запустим в эфир, и недели не пройдет.
Отец пришел в невероятное возбуждение, когда Сэнди поведал ему реальную историю о женщине из ЮАР, которая выносила и родила собственных внуков. Он прочел об этом в каком-то журнале.
— Пап, ты можешь себе представить — женщина стала суррогатной матерью своих внуков?
У старика округлились глаза.
— Что, что? Ну-ка, поподробнее!
— Дело было в Южной Африке. Дочь почему-то не могла иметь детей, тогда врачи взяли у нее яйцеклетку, оплодотворили в пробирке и ввели матери. А через девять месяцев…
Бурное воображение старика позволило ему без труда закончить рассказ.
— Понял, понял. Этот ребенок — не просто дочь в квадрате, а еще и внучка — и собственная тетя!
От этой мысли оба залились громким хохотом.
— Ну что, годится? — подначивал Сэнди.
— Да. Настоящая бомба. — Старик подался вперед и заговорщицким тоном спросил: — Ты еще кому-то об этом рассказывал, сынок?
— Нет, никому. Но это было напечатано в…
— Это ты мне потом расскажешь. А сейчас пей свой кофе, а мне надо кое-кому позвонить.
Прошло минут пятнадцать, и сияющий Сидни появился в дверях.
— Дело сделано, сынок. Я все устроил. Отыскал Гордона Алперта и договорился, что мы снимем для них картину под названием «Мама родила мне дочь». Как тебе?
— Отлично. Просто класс.
— Это я тебя должен поблагодарить, сынок. С меня причитается.
— Забудь. Ты меня уже отблагодарил.
— Это ты о чем?
— Открой глаза, — пояснил Сэнди. — У нас с твоей картиной есть кое-что общее. Нас обоих произвел на свет Сидни Рейвен.
Старик просиял.
54
Изабель
То, что заняло в газете неполную колонку, сыграло колоссальную роль в жизни Изабель и Джерри.
Когда, сославшись на проблемы с суставом, Джерри Прахт снялся с Уимблдонского турнира, в кругах болельщиков раздались вздохи разочарования, неудовлетворенного любопытства и неоправданных надежд. Но панихиды не прозвучало.
В конце концов все понимали, что нынешний состав участников (а кроме него, их было 127) таков, что вряд ли ему удастся пробиться дальше четвертьфинала. С другой стороны, считавшийся до этого аутсайдером Михаэль Штих не только добрался до финала, но и победил Бориса Беккера, став чемпионом этого года.
— Вот видишь, Прахт, — подтрунивала Изабель, — на его месте вполне мог быть ты!
— Ты не поверишь, но я себя намного счастливее чувствую здесь. Рядом с тобой.
Она улыбнулась и очень серьезно ответила:
— Верю.
За одну ночь мир для них стал другим.
Изабель вся светилась от счастья, поглощенная своим юным чувством.
А в это время Реймонд лежал один, в безликой палате Кембриджской городской больницы. В противоположность тому, давнему случаю, на сей раз он не рвался домой. У него было время подумать. Он осознал, насколько неразумно и даже глупо вел себя. В глубине души он даже боялся, что дочь потеряна для него навсегда. Рей ясно понимал, что если ему и суждено играть какую-то роль в ее дальнейшей жизни, то уж точно далеко не главную.
Посреди ночи, ворочаясь от бессонницы и мрачных мыслей, Реймонд даже захотел позвонить Изабель и попросить прощения. Но ему не хватило духу. Оставалось только ждать утра, которое, он надеялся, прояснит его сомнения.
В обычных семьях девушки — ровесницы Изабель только-только начинают жить отдельно от родителей. А тем предстоят обычные родительские муки — расставание с птенцами, покидающими родное гнездо.
В случае с Реймондом да Коста проблемой было то, что никакого гнезда у него не было.