— Мамаев, ты разобрался с прибором? — закончив рассказ, капитан повернулся к Мамаеву.

— Пока нет.

— Если Алхоеву так дорог навигатор, почему прибор оказался брошенным в сторожке? — не обращаясь ни к кому конкретно, промолвил прапорщик.

— Да, странно, — согласился Стольников. Этот вопрос он задавал себе не единожды, последний раз об этом думал в морозильной камере.

— Нет, не странно.

Они с удивлением посмотрели на Пловцова.

— Объясни.

— Не странно, — повторил он, выплевывая изжеванный стебелек. — Потому что никого в этом районе, кроме чехов и этих, — он кивнул в сторону крепости, — нет. Ни одной живой души. Только чехи и они. И если у русичей в распоряжении только крепость, то люди Алхоева ходят здесь как хозяева. Что смешного?

Улыбавшийся Жулин все-таки рассмеялся.

— Алхоев забыл прибор, — продолжал штурман, — потому что бандюки могут здесь оставлять вещи. Придут — вещь лежит на том же месте. У меня все, — закончил Пловцов и отвернулся.

А Стольников поднял голову и посмотрел на запад. Туда, сплоченная приказом, удалялась, уменьшаясь в размерах, группа странных людей. Словно машина на хайвэе в Мэриленде, она то появлялась, поднимаясь по склону, то исчезала, спускаясь. И каждый раз, когда Стольников вновь находил их взглядом, фигурки становились все меньше и меньше.

— После такого объяснения так и хочется попросить: «Не останавливайся». — Жулин обернулся. — Ермола, как Маслов?

— Стабильно тяжелый. Только если мы не найдем тень и я не введу ему что-то вроде кордиамина, все может закончиться плохо.

— Так введи!

— Так организуйте тень, товарищ прапорщик! Он сгорает на жаре! — Бросив это, Ермолович вынул шприц и сломал ампулу. — Ему покой и прохлада нужны, а что я могу сделать…

— Штурман, так что там насчет твоей теории? — спросил Стольников, прикидывая время. Минут через пять можно будет двигаться к водопаду.

Пловцов боялся своей теории. Он знал, что к ней никто не отнесется с доверием, потому что сам в нее не верил. Но все, что он видел и слышал, нарушало правила логики, подмывало ее нерушимость, подрывало веру в незыблемость бытия и вводило в ступор.

— Мы в какой-то зоне, господа, — проговорил он, усаживаясь и поглядывая то на Стольникова, то на Жулина. — Это не другое измерение, не параллельный мир, но это точно не Чечня. А если и Чечня, то неизвестная.

— Ладно, хватит чушь пороть, — прекратил разговоры Стольников. — Ермолович, через час начнет темнеть, Маслову полегче будет… — Он втянул воздух носом и опустил автомат. — Кто закурил, бродяги?! Голову оторву!..

Разведчики с недоумением переглянулись.

— Да никто не курит, товарищ капитан… — пробормотал Баскаков.

Стольников бросил быстрый взгляд на заросли в трехстах метрах от лощины. Он продирался сквозь них сорок минут назад, чтобы через минуту свалиться на Ключникова.

— Кажется, к водопаду мы сегодня не попадаем… — процедил Саша.

— С твоим бы нюхом — «носом» в Доме Шанель работать, — похвалил Пловцов, вынимая из кармана компас. — Что за ерунда, а?! Почему из всех возможных направлений они выбрали именно… — Он присмотрелся. — Именно направление в двести семьдесят три градуса? Откуда они могли знать, что мы здесь, а не идем к водопаду? Или не спускаемся к какому-то из озер?

Жулин, несмотря на жару, поежился и скользнул взглядом по Стольникову:

— Они словно за тобой по следам шли…

Саша махнул рукой:

— К бою! Пулемет на левый фланг, Айдаров — на правый. Патроны экономить, по возможности стрелять одиночными! Сколько гранат?

Подсчитали. Их осталось девять. Карманная артиллерия хорошо поиздержалась за последние сутки. Но патроны еще были, и с ними можно было держаться, расходуя экономно, долго.

Разместив бойцов, Стольников вынул сигареты, посмотрел и снова спрятал.

— Один из чехов ушел. Я его слегка зацепил. Он мог указать направление.

— А сколько раз после перестрелки ты менял направление?

Много, много раз… Не могли же они идти за ним с собакой, в самом-то деле… Учитывая еще, что чехи стараются от собак подальше держаться. Да какая собака, о чем вообще разговор?!

Оставив автомат на земле, Стольников вскочил и снял бейсболку и уставился на нее, будто видел в первый раз.

Жулин в бинокль заметил, как в зарослях первый раз качнулись ветки. Кто-то укладывал ствол между ними и не рассчитал. В разведке за это бьют и отправляют на исправление в роту материально-технического обеспечения.

— Непристрелянный автомат… Пустые магазины… Песок в жилете для тяжести… — бормотал он, глядя на Пловцова. Тот не удивлялся этим словам, потому что всю историю уже знал от начала до конца.

— Непристрелянный? Или — со специально сбитым прицелом, а? — выждав, спросил штурман. — Чтобы капитан-разведчик мимо чехов бил? А песок в карманах жилета, чтобы капитан решил, что магазины полные? А четыре патрона в первом магазине, чтобы капитан, по привычке проверя, отстегнул магазин и убедился, что стрелять есть чем? За четырьмя патрошками-то, Саша, пятого не видно, а?