– Старуха нарочно сделала вид, что картина хранится в банке, она никому не доверяла – и, как оказалось, очень правильно делала, потому что нотариус разболтал об этом Артуру, а племянник Леша – своей жене. И та уже посвятила в дело Штабеля.

– И где сейчас, по-твоему, находится картина? – недоверчиво осведомилась Лола.

– Как – где? Разумеется, там, в квартире покойной Анны Ермолаевны Лопатиной. Старуха же никуда не выезжала несколько лет, мне ее соседка рассказывала. И племяннику она передать картину не могла, иначе бы уж вторая женушка пронюхала, и тогда картина уже у Штабеля была. А может быть, старухе жалко стало расставаться с картиной, она на нее смотреть хотела…

– И что ты собираешься делать?

– Идти туда и искать! Ведь ты хотела наказать эту самую Веру Зайценогову за то, что она пыталась тебя подвести под подозрение и почти преуспела в этом? И за то, что по ее наущению ухлопали трех человек?

– С Аглаей он сам постарался, но, в общем, я с тобой согласна. Но не поздно ли, Ленечка?

– Пока нет. Я подсунул Вере вместо этой разделочной досочки отличную копию картины. Есть такой замечательный копиист – Миша Рувимчик, меня с ним Валерия свела!

«Вот как, ее зовут Валерия, – поняла Лола, – имя какое-то гнусное…»

– Она раскопала где-то старую репродукцию картины, оказывается, она была известна давно, еще до войны, а потом пропала…

– Не пропала, а Лопатин ее хапнул!

– Точно. И теперь нужно искать в старухиной квартире, чем я и займусь в самое ближайшее время, пока Вера не спохватилась, что ей подсунули копию. Она ведь тоже ждать не может, у нее ребята Штабеля на хвосте, ей нужно скорее картину продавать и линять отсюда.

Маркиз остановил машину за два квартала до нужного ему дома. Была глубокая ночь, точнее, второй ее час. На улице никого не было. Маркиз тщательно запер машину и прошел два квартала не торопясь. Вот и дом, в котором проживала покойная старуха Лопатина. Все окна на четвертом этаже были темными, балконы закрыты. Это вселяло надежду. То есть у старухи в квартире и быть никого не могло, однако Маркиз опасался чуткого уха и внимательного глаза соседки. Той самой шустрой старушенции, которой он в прошлый раз выплатил деньги, якобы причитающиеся покойной Анне Ермолаевне Лопатиной. В данном случае есть надежда, что соседка к позднему часу уже угомонилась, даже принимая во внимание старческую бессонницу.

Леня бесшумно поднялся по лестнице на четвертый этаж и оглядел площадку, на которую выходили две двери. Обе двери были почти одинаковые – старые, дубовые, двустворчатые. Леня удовлетворенно улыбнулся: на этот раз правая дверь не была опечатана, это и понятно, ведь Вера Зайценогова, племянница покойной, уже получила наследство.

Вначале Маркиз послушал у правой двери и убедился, что за ней полная тишина. Затем он перешел к двери соседки, оттуда тоже не раздавалось никаких звуков – не шумела вода, не слышались шаги, не лаяла собака… впрочем, собаки у соседки не имелось, и это очень хорошо.

Мысленно помолившись, хотя он и был убежденным атеистом, Леня подошел к нужной двери и внимательно ее оглядел. Кое-что он успел рассмотреть в свой первый приход сюда, когда звонил и топтался у двери, делая вид, что он – общественное лицо. На двери было два замка и, насколько Маркиз мог судить, никакой дополнительной сигнализации. Еще раз оглянувшись на соседнюю дверь, Леня надел тонкие перчатки, достал из кармана универсальную отмычку, которую приятель Ухо посодействовал ему приобрести за очень и очень большие деньги, и принялся за дело.

С первым замком он разобрался очень быстро, чему даже слегка удивился. Со вторым пришлось повозиться, но и он поддался. Дверь отворилась с легким скрипом, Маркиз понадеялся на крепкий сон соседки и проник в прихожую, темную, как пещера циклопа. Аккуратно притворив за собой дверь, он достал фонарик, огляделся и понял, отчего на старухиной двери были такие в общем-то нетрудные замки. С внутренней стороны двери висел огромный, доисторический крюк. Закрыв дверь на этот крюк, можно было чувствовать себя в полной безопасности, как в каземате Петропавловской крепости. Старуха не выходила из дома в последние годы, вспомнил Леня, оттого и не поставила сложные замки. Зачем ей, если крюк выдержит любое нашествие? Для того чтобы его открыть снаружи, понадобилось бы разрубить дубовую дверь топором.

Прихожая оказалась большой и пыльной. Все в этой квартире было пыльным, потому что хозяйка и при жизни-то уже не могла следить за чистотой как подобает. Леня внимательно следил за лучом фонарика. Шкафчик для обуви, старая вешалка, дверь стенного шкафа. Леня открыл эту дверь, сразу же выпустил на свет тучу моли и зачихал. В шкафу на полках лежали какие-то свертки и бебехи, узлы и коробки. Неужели старуха спрятала картину тут? Да это до утра не справишься, если все перебирать… Маркиз решил, что займется таким неблагодарном делом в самую последнюю очередь.