Прожогом выскочивший из люка человек оказался всего лишь мальчишкой-оборванцем лет десяти на вид. Чумазая мордашка покрыта разводами, в светлых волосах, помимо грязи, запуталась еще и паутина, много раз латаная одежда не прикрывает тощие руки и ноги, покрытые синяками. Типичный бездомный бродяжка из тех, что толпами валят в столицу в поисках лучшей жизни или, на худой конец, хоть какого-то куска хлеба. Только взгляд черных, словно угольки, глаз несколько выбивается из общей картины, слишком уж цепкий и пристальный. Хотя кто там будет присматриваться...

Настороженно осмотревшись и убедившись, что в округе никого нет, мальчик плотно прикрыл крышку подземного хода, с натугой вырвав ее из хлюпнувшей грязи, как мог, замаскировал выход. Еще раз зыркнув по сторонам, оборванец засунул грязные ладони поглубже в карманы коротеньких, не по росту штанишек, и вразвалочку пошел к выходу из мрачного кривого переулка, насвистывая себе под нос разухабистую песенку про крестьянскую вдовушку. Поравнявшись с ветхим заборчиком на заднем дворе средней паршивости борделя, парнишка вдруг встал как вкопанный и уставился куда-то себе под ноги. Пару раз глупо моргнув, протер глаза грязным рукавом - для верности, уж не мерещится ли? Нет, не померещилось.

Он лежал в луже раскисшей после ночного дождя грязи и, казалось, нагло улыбался. Вернее, не улыбался, конечно, но уж очень вызывающе блестел чистеньким бочком, словно дразнился. Иначе и не скажешь, глядя на полновесный двойной сольде со свежей, будто только с монетного двора, чеканкой.

У парнишки затряслись руки. Не иначе как от жадности. На одну эту монету бедная семья может спокойно прожить несколько месяцев. Или же за нее можно лишиться правой руки, если стража увидит подобное богатство у нищего побирушки...

Мальчик подозрительно покосился на слепые оконца окрестных домов, выходящие в переулок, проверяя, не подглядывает ли кто. Затем принюхался. Обоняние, по своей остроте более похожее на звериное, чем на человеческое, донесло до него сомнительные ароматы грязи, навоза, какой-то тухлятины и даже миазмы дешевых благовоний, которыми поливали себя обитательницы соседнего притона. Но вот людей на близлежащих улицах не обнаружило. Только где-то в глубине двора, находящегося за трухлявым забором, обреталась собака - единственное, кроме него, живое существо на этих задворках. Что, собственно, и не удивительно. Встретить кого-нибудь ранним утром в трущобах Сеуна - дело затруднительное. Ведь ночные "трудяги" - проживающие здесь воры-домушники, бандиты, убийцы и прочие проходимцы всех мастей, ведущие преимущественно ночной образ жизни, уже забились в свои норы, а малыши-карманники, нищие-калеки-попрошайки и прочий сброд, не способный к ночному разбою, уже убрались на свои "рабочие места", раскиданные в богатых частях города и вблизи Ярмарочной площади. Там и монетку подадут, и кошелек у ротозея-купца увести можно... Собственно, и сам парнишка принадлежал к ушлой воровской братии. И единственная причина, по которой он все еще не был на "работе" состояла в том, что он... банально проспал. Вымотанный вчерашней беготней от городской стражи, он допоздна отсыпался, забившись в укромный уголок городских катакомб. И теперь мальчик нюхом чуял, что ему за эту самоволку еще перепадет, причем не далее как вечером, когда молодой нахальный вор по кличке Опоссум поинтересуется, чем же он, собственно, занимался все это время. А с Опоссумом шутки плохи, недаром сама Ночная Хозяйка, глава Серой гильдии, поставила его старшим над шайкой карманников.

В кривом переулочке за борделем Мамы Клары парень оказался все по той же причине. Именно здесь был один из известных ему выходов на поверхность из городских катакомб. Подземными ходами Сеуна неохотно пользовался даже ночной народ. Про них ходило множество баек и легенд, одна страшнее другой. Говорят, там водятся древние, как сама столица, монстры и чудища и тот, кто осмелился проникнуть в подземелья, уже никогда не увидит солнечного света. Ну и так далее в том же духе. Вот только мальчик не верил сказкам и уже третий год подряд в любой свободный момент занимался тем, что исследовал старинные подземелья, находя в этом странное удовольствие. И за все эти годы ему не повстречалось ни одного монстра. Возможно, всему виной то, что катакомбы - настоящий лабиринт, изобилующий тупиками и старыми ловушками, которые уж точно обеспечат быстрые похороны неосторожному бродяге. Нелюдимый и от природы недоверчивый паренек в подземельях чувствовал себя значительно комфортнее, чем на поверхности. В глухой тишине не нужно судорожно прислушиваться - любой звук легко отражается от стен, предупреждая об опасности. К тому же, в катакомбах нету чернильной непроницаемой темноты, как должно было бы быть. Старинные световые колодцы и сложная система зеркал дают вполне приемлемое освещение. Каждый раз вынужденно покидая свое убежище, мальчик тщательно маскировал выходы, не желая ни с кем делится своим единственным сокровищем - уединением. Собственно, потому его и занесло в этот безлюдный среди бела дня квартал, хоть это и было довольно далеко от конечной цели его пути. Здесь он не ожидал встретить кого-либо, кто мог бы случайно подсмотреть его тайну.

И уж точно он меньше всего ожидал найти в этом загаженном тупичке золотую монету, за которую спокойно можно приобрести корову. Решительно тряхнув головой, мальчонка резво подскочил к трухлявому заборчику, жадно хватая золотую бляшку, будто его кто-то мог ее отнять. Точнее, попытался схватить.

Нога предательски скользнула в тот самый момент, когда мальчик уже наклонялся за столь притягательным золотым кругляшом. Грязь как-то удовлетворенно чавкнула и мальчик с тихим матерком впечатался лбом в доски забора, который издал странный треск. Непонятно, то ли голова у парнишки очень уж крепкая оказалась, то ли заборчик был слишком уж хлипким да на соплях прикрепленным... Хотя чего уж теперь. После близкого знакомства с головой пацаненка деревянная конструкция с треском и победным хрустом рухнула внутрь двора. Вся и сразу.

Мальчик сидел на земле, очумело тряся головой. Когда легкая муть от удара прошла, неунывающий воришка как ни в чем не бывало заозирался по сторонам, пытаясь все-таки отыскать причину своего падения, то есть злополучный сольде. Надо сказать, промахнулся он совсем ненамного, монетка валялась почти что под его правой ладонью. Все такая же чистенькая и даже вроде как нарядная, словно вокруг и не было целого озерца липкой жижи, новехонькая чеканка реверса демонстрировала гордый профиль великого Императора Торвальда І. Не пытаясь более искушать судьбу, паренек быстренько ухватил добычу. Не удержавшись, поднес монету к глазам и недоверчиво покрутил перед собой. Хоть сольде и лежала аверсом вниз, но отчего-то оказалась девственно чистой, без малейшего намека на грязь. Самое дивное, что она даже от невероятно грязных рук мальчишки не пачкалась!

От того, чтоб попробовать баснословный трофей на зуб, парня удержало несколько недружелюбное ворчание над головой. Мальчик совершил над собой некое волевое усилие и решил все-таки установить причину звука, прежде чем продолжить исследование монеты. И тот факт, что он все еще стоял на коленях в грязи его абсолютно не смущал. Так, и кто там урчал? Ой, мамочка...

На парнишку неприветливо поглядывало нечто клыкастое, в чьей родословной явно основательно наследили орочьи ездовые варги. Вот и обнаружилась "собачка" из-за забора... Стараясь не делать резких движений, мальчик зажал трофейный сольде в руке и, как был, на коленях, стал отползать от собаки. Задумчиво разглядывающий его "песик", видимо, пришел к какому-то выводу, и негромко (но очень проникновенно) зарычал. Мальчик сипло выдохнул сквозь сжатые зубы, мысленно обратился к Нариэн - и понеслось...