– Не продолжай, я поняла, – перебила Яника. Она по-прежнему следила за мысками сапог, снова и снова прорезающих снежную целину на пути к поставленной цели. – Ты жив, пока борешься.

– Именно, – кивнул Лазарь. – Наша работа – помогать слабым богам. Это как сеансы у платного психоаналитика. Но если Фрейд пытался достучаться до проекции через стену внешней оболочки, то мы действуем напрямую, изнутри. Психологические головоломки здесь куда как нагляднее.

Яника наклонила голову к Лазарю. Разрумянившиеся щёки прорезали продолговатые ямочки, побледневшие на морозе губы улыбнулись:

– Только вот за Фрейдом головоломки не гонялись, чтобы убить, разорвать и съесть по кускам.

– Точно, – снова кивнул Лазарь. – Но не возьмусь утверждать, что такая мелочь остановила бы дедушку Фрейда.

8

Симон Петрович сидел вразвалку в том же кресле, где и всегда. На нём был тот же халат, а сам он имел такой же не выспавшийся, мятый вид. Единственным отличием была трубка, которую он теперь курил вместо сигарет из серебряного портсигара.

– Часы ты так и не перевёл, – заключил он, попыхивая трубкой. Сизый дым выползал изо рта неторопливо и с ленцой, отлично подчёркивая сонное настроение курильщика.

Лазарь жмурился от лучей низкого зимнего солнца, прочертившего полосу света из щели в шторах прямо по лицу, и едкого табачного дыма.

– Раньше сядешь, раньше выйдешь, – опасно пошутил он. Лучше соврать, чем признаться, что часы в порядке, и он просто не умеет рассчитывать время. К тому же, для начала надо признаться в этом себе.

– Это верно, – охотно согласился Симон и покачал трубкой в синюшных от наколок пальцах.

Лазарь знал, что Симон отсидел, но когда и за что – особо не допытывался. В своих беседах они никогда не касались этой темы, а значит, Симона такое положение дел вполне устраивало. Лазарь знал только, что до встречи с Меценатом Симон вёл довольно разгульную жизнь, но после отсидки присмирел, остепенился. Тюрьма научила его одному восхитительному качеству – умению следить за своим языком. Это потрясающее искусство не могло не вызывать восхищения. Было в его размеренной черепашьей манере вести беседу что-то притягательное, почти обвораживающее, вызывающее зависть и неодолимое желание подражать. Лазарь даже пытался пару раз, но надолго его не хватило. Наверное, всё дело в хладнокровии, которого ему всегда недоставало. Сколько он ни старался развить в себе это умение – ничего не получалось. Впрочем, Лазарь не исключал, что этот навык из тех, что приходят с годами.

– Вы переговорили с Меценатом?

– Разумеется, – кивнул Симон. – А ты думал, мне нравится, когда меня будят за час до назначенного времени?

 – Он дал ответ?

Симон выбил трубку, зарядил в глиняную чашку новую порцию резаного табака, закусил мундштук и неторопливо раскурил.

– Прежде чем ты услышишь ответ, Меценат хотел бы напомнить: он по-прежнему считает, что твоим напарником должен стать мальчик по имени Марсен. Парнишка он сметливый. Меценат полагает, в нём скрыт большой потенциал.

Звучало настолько дико, что Лазарь моментально вспыхнул. Он раздражённо хлопнул ладонями по подлокотникам роскошного кресла, и тут же подумал, что до Симона ему ещё далеко.

– Ясно – он полагает! Ключевое слово здесь «скрыт», а не «потенциал». А в фразе: «мне плевать, что он там думает», ключевое слово «плевать».

На пористом невыразительном лице Симона не дрогнул ни один мускул. Казалось, оно стало ещё спокойнее и сонливее, чем прежде. Табачный дым валил из ноздрей, как из дульных дыр только что пальнувшей двустволки.

– Конечно, Меценат не в праве указывать, кого брать в напарники, это дело личное. Я бы даже сказал, интимное. Поэтому он разрешает тебе выбрать самому.

– Мудрое решение, – Лазарь порывисто встал. Не хотелось задерживаться здесь ни единой лишней минуты. – Кесарю кесарево, а я выбираю Янику.

– Это твой выбор, – Симон солидно кивнул.

Решив не испытывать судьбу дольше, чем следует, Лазарь указал пальцем на дверь:

– Ну, я пошёл?

Брови и плечи Симона синхронно приподнялись.

Уже у выхода Лазарь, не оборачиваясь, сказал:

– С текучкой обращайтесь через моего секретаря. Вы узнаете его по ломающемуся голосу и целой куче нерастраченного потенциала.

– Лишний должен будет уйти, – бросил Симон Петрович вдогонку. – Меценат не может решать, с кем тебе работать, но содержать иждивенцев он тоже не обязан.

Лазаря буквально пригвоздило к месту. Ведь выждал, гад, момент! Скажи он то же самое минутой раньше, и Лазарь не выглядел бы сейчас таким идиотом. Тюремные штучки, не иначе.

Лазарь медленно обернулся:

– Хотите выкинуть мальчишку на улицу? Обратно к вокзалам, теплушкам, и клею в пакете?

– Ты сам выбрал.

– Мне нужны оба!

– Не получится.

– Передайте Меценату, пускай ставит эти психологические эксперименты на своей рассеянно-склерозной маме. Мне нужны оба.

– Зачем? – глаза Симона впервые за всё время блеснули живым интересом. – Мальчишку ты всё равно ни во что не ставишь. Не берёшь в инсоны, не прислушиваешься к его мнению. Тогда зачем он тебе?