Но как быть, если наш дух так сильно поврежден, что попросту не в состоянии поддерживать это свидетельство? Если наши способности к ощущению и восприятию настолько нарушены, что мы не можем думать о Боге или ощущать Его как Авву, то есть как родного отца? И не можем подумать или почувствовать, что Он вполне мог назвать нас Своими детьми? Из–за непрожитых и неисцеленных переживаний прошлого, связанных с родителями, родственниками, учителями, супругами или даже церковными лидерами, у многих христиан складываются настолько неверные представления о Боге, что они не могут быть всегда уверены в возможности такого рода отношений с Ним. В главе 1 мы говорили, что дети учатся понимать язык отношений задолго до того, как усваивают язык слов. И болезненные воспоминания о нездоровых отношениях прошлого порой так сильны, что мешают нам научиться новым отношениям с Богом.

Хорошо известно, что дети учатся от конкретного к абстрактному, от имеющегося у них опыта отношений с вещами и людьми к мыслям и представлениям о них. Они лишь постепенно, становясь старше, приучаются мыслить абстрактно. Такие понятия, как любовь, принятие, вера, справедливость, честность и надежность, строятся у детей на реальном опыте отношений с людьми, особенно с теми, кто больше всего значит для них. Такое сочетание понятий и чувств, которое складывается на основе отношений с другими людьми, служит фундаментом для самого важного человеческого опыта — опыта Божьей милости, прощения и свидетельства Святого Духа.

То, чему мы учим своих детей, рассказывая о качествах Бога, конечно, важно. Мы должны воспитывать детей «в учении и наставлении Господнем» (Ефесянам 6:4). Но эту науку надо преподносить в такой обстановке и условиях, где воспринимаемые ребенком качества родителей и других родственников согласуются с тем, что мы говорим о качествах Бога. Когда же одно противоречит другому, как правило, вырастают люди с множеством эмоциональных и духовных нарушений и с поврежденными «органами чувств», воспринимающими любовь.

Таким людям очень трудно неизменно питать уверенность в том, что они любимые, прощеные и искупленные дети Божий.

Чтобы исправить это, чаще всего нужны две вещи. Во–первых, требуется исцеление исходных отношений, явившихся причиной проблемы. С помощью консультанта или доверенного друга такому человеку нужно вернуться к тем душевным ранам, которые привели к повреждениям, и исцелиться от этих переживаний. Это позволит ему освободиться от болезненного давления прошлого. Во–вторых, этому человеку надо развить отношения доверия. Поначалу он учится доверять терапевту или священнику. Но это должно продолжаться и дальше, по мере того как он становится частью целой системы новых отношений с другими христианами в церковной общине или малой группе. Здесь этот человек сможет получить опыт доверия и бескорыстной любви и прийти к убеждению, что другие люди принимают его, даже если он совершает проступки. Сколько раз мы с Элен видели, как великие перемены начинались во время двухдневных семинаров по проблемам семьи и брака, когда небольшая группа братьев и сестер во Христе окружала вновь пришедших такой безусловной любовью, какой те никогда раньше не испытывали. Многие новички потом рассказывали, что именно тогда они действительно ощутили себя любимыми и прощеными, и эта уверенность оставалась с ними надолго.

Другая широко распространенная духовная проблема, которая может указывать на необходимость работы по исцелению памяти, — это неспособность довериться Богу и положиться на Его волю. Многое из того, что мы писали о предшествующих трудностях, применимо и к этому. Однако важно, что к этой черте имеет отношение четкий принцип: Господь создал нас так, чтобы мы не доверяли и не предавали себя тому, чего мы боимся. Это часть вживленной в нас Богом защитной системы. При опасности или угрозе вступает в действие наша система тревожного оповещения. Наше тело вырабатывает химические вещества, которые активизируют защитные механизмы, а психические и духовные процессы ускоряют свой темп. Это механизм выживания, данный нам Богом и уберегающий нас от того, чтобы мы не бросались навстречу рычащему медведю или шипящей кобре.

Однако некоторые люди именно из–за этого механизма не могут положиться на волю Бога. Когда мы просим кого–то довериться Господу или предать себя в Его руки, мы предполагаем, что у этого человека есть идея или чувство, что Богу можно доверять, что означает, что Бог искренне печется о его интересах и что в Его руки можно передать свою жизнь. Однако же на самом деле в соответствии со своим глубинным представлением о Боге человек может услышать в наших словах требование отдать себя на волю непредсказуемого и ужасного великана–людоеда, всемогущего чудовища, которое задалось целью сделать его несчастным и лишить свободы радоваться жизни. Этот человек считает, что если он будет искать «прежде царства Божьего и правды его», то потеряет все остальное. Так в глубине души он толкует для себя стих из Евангелия от Матфея [21] .

В каждой эмоционально здоровой личности много изначальной греховности и эгоизма, которые все время сопротивляются желанию вручить себя Богу. Но мы говорим здесь о тревоге, намного превосходящей такое сопротивление глубоко укорененной приверженности. И за этой тревогой всегда стоят искаженные представления о Боге, которые препятствуют человеку целиком вверить себя воле Господа. И если христианские консультанты и социальные работники этого не понимают, они не смогут помочь душевно искалеченным людям положиться на Бога, а лишь усугубят их проблемы, навязывая им образ непомерно требовательного Бога, Который постоянно просит их делать то, что они не могут, и никогда не помогает преодолеть барьеры, мешающие им делать это.

Пасторам и христианским терапевтам, сталкивающимся с такими «подозрительными» христианами, которые искренне стремятся возрастать во Христе, но все время отступают из–за своей основательно укорененной тревоги, надо понять, каковы их глубинные идеи и чувства в отношении Бога. Действительно ли Бог в их глазах выглядит Тем, Кому можно доверять и Кого можно любить? Я часто задаю этот вопрос своим пациентам. Один из них, незаурядный знаток Священного Писания, ответил мне, перефразируя слова Христа из Евангелия от Луки: «Мне кажется, у меня в глубине души такое чувство, что Бог — это такой отец, который, когда я прошу хлеба, подает мне камень, а если прошу яйцо, подает скорпиона» (11:11–12) [22] . Так стоит ли удивляться, что этому человеку оказалось трудно целиком вверить себя воле Бога, к Которому он так относился? И тому, что он постоянно испытывал гнев и обиду?