– Что рассказывать? – набравшись храбрости, спросила она.

– Где стрелять научилась? – неожиданно вступил в разговор Садо.

– Муж научил, – сглотнув подступивший к горлу ком, выдавила она.

– Раз замужем, почему работаешь такой грязный работа? – ошарашил Мутуш.

Значит, она ошибалась, что Бамат и Садо будут скрывать историю их знакомства. Верона осмелела.

– Меня похитили и незаконно переправили через границу.

– Где жила раньше?

– В Питере. Вернее, в Санкт-Петербурге, – поправилась она.

– Кем работала?

– Инженером, – скромно протянула Верона, справедливо решив, что будет смешно в ее положении говорить, что она была начальником отдела эксплуатации.

– Значит, высший образование есть, – Мутуш откинулся на спинку стула. В глазах появилось уважение. – Тогда тебе не надо объяснять, что с тобой будет после того, как ты убила столько людей.

Верона была готова к такому развитию событий. Тем не менее почувствовала, как диван словно качнулся, а в горле пересохло.

– Но ведь я спасала ваших родственников! – выдавила она охрипшим голосом.

– Кто сказал? – нахмурился Мутуш.

– О чем? – не поняла Верона.

– Про родственников.

Вместо ответа Верона посмотрела в сторону лестницы.

– Э-э, болтливый женщин! – процедил сквозь зубы Мутуш. – Первый встречный все рассказал.

Верона догадалась, что подвела чеченку. Твердо решив впредь следить за каждым своим словом, она попыталась исправить положение:

– Никто мне не рассказывал. Я сама догадалась. Вы ведь похожи.

– Еще и хитрый, – поморщился Мутуш.

– Это хорошо, – Бамат задумчиво потер подбородок. – Я думаю, это то, что нам надо.

– Хочешь хорошо жить? – неожиданно спросил Садо.

– Я вообще просто хочу жить, – догадавшись, что сейчас ей предложат какую-то сделку, подтвердила она, одновременно дав понять, что до сих пор опасается за свою безопасность.

– Как я понял, у тебя нет паспорта, ты убила много людей, еще и незаконно приехала в Германию.

– Выходит, так, – согласилась она, заранее зная, что чеченец так не думает. Он просто стремится навязать ей такую мысль. Пусть считает, что у него это быстро получилось. Ей надоело оставаться в неведении.

– Нам нужна такая женщина, – выдержав паузу, продолжил Мутуш. – Русская, образованная и смелая.

– Кроме того, повязанная кровью, – закончила она за него, приготовившись слушать нравоучения о том, что перебивать нехорошо.

Однако Мутуш даже бровью не повел.

– Правильно сказала, – он пожал губами. – Только это еще не все. Два убитых албанца – это проблемы в Европе. Чеченцы, которых ты отправила к Аллаху в доме моего брата, – смерть в любом месте. Ты же знаешь, что такое кровный месть на Кавказе?

– Наслышана, – подтвердила она. – Только я уже устала бояться.

– Поэтому ты сейчас еще сидишь здесь, а я предлагаю тебе работу, – глядя на нее как на несмышленого ребенка, произнес он.

Стрельба заметно слабела, удаляясь вверх по ручью. Это говорило о том, что часть бандитов все же преследует Джина и Стропу. Изредка чеченцы обменивались в эфире фразами на родном языке. По разговору, разрывам и выстрелам Антон примерно представлял, как у них обстоят дела. На пути отступления они устанавливали растяжки. Одна принесла результат. Спецназовцы систематически отрабатывали на практике вопросы отхода поодиночке, парами и в составе группы. При таком ведении боевых действий эффективны мины направленного действия. Антон в очередной раз отругал себя за оставленные рюкзаки.

У самой воды в зарослях кустарника затрещали ветки. Раздались приглушенные голоса. Антон наугад выстрелил в том направлении, приподнялся и посмотрел по сторонам. Вокруг, на фоне уныло-серой листвы, темнело с десяток неподвижных тел боевиков. Шамана видно не было. Однако когда справа отвечал огнем автомат, наушник начинал его голосом шипеть ругательства. Значит, чеченец был жив. Слева постреливал Банкет. Периодически он тоже выбрасывал в эфир крутые словечки. На какое-то время наступило относительное затишье. По всей видимости, отход Джина и Стропы сбил с толку бандитов. Но Антон знал: это не надолго. Он встал и начал пятиться вдоль кромки оврага, крутя по сторонам головой.

Кожа под наушником была мокрой и страшно чесалась. Продолжая шарить взглядом по склону расположенной за ручьем горы, Антон переложил винторез в левую руку и едва сунул палец под резинку, как раздался вскрик Москита.

Он присел и обернулся.

Дрон придерживал под руки до половины поднятого из оврага Кота. Москит, лежа на спине, зажимал бок.

– Черт! – вырвалось у Антона.

Не прячась, он бросился к ним. Случилось то, чего он больше всего боялся. Даже имея на руках двух раненых, они рисковали не прорваться. Теперь все.