Бычков Александр Сергеевич
Шрифт:
– Ну, я пойду, – прошептала Милена на ушко Гастону – меня ждут раненые, хорошо?
– Ты что-то наколдовала? – также шепотом спросил Гастон.
Милена хитро улыбнулась.– Почти ничего, дядя Гастон… Ну разве что цветочки Потаенной Чащи… А так… Любовь, дядя, и не такие чудеса творить может… Ты – король, тебе это особенно знать нужно… – и тут она быстро чмокнула Гастона в щеку и побежала по своим делам, а в это время молодцы в зеленом оттаскивали, впрочем, вежливо, осторожно, аккуратно, последних рыдающих на "исходные позиции"…
– Не время плакать, друзья (не говорю, подданные!)! – опять взял слово Гастон, воздев руки и искренне и тепло улыбнувшись. – Мы – живы и мы с вами встретились, а это – самое главное! Будем же пить и веселиться, а потом, вместе с вами, решим, что делать дальше и как нам дальше жить! А ну, Рольф, накрывай на стол, братья, помогайте, и чтоб у каждого кружка была наполнена до краев, и вина – не разбавляйте! – ребята в зеленом повскакивали и прям как в сказке – откуда ни возьмись на длинных походных раскладных столах появились миски, кружки, ложки… И вот уже ароматная мясная похлебка дымилась перед каждым на столе…
…– Ага! Все без меня сделали! А ещё зверята называются! – сложив "руки в боки", в притворном гневе воскликнула Милена, с удивлением глядя на темно-русого юношу с ещё не до конца развитым подростковым телом, который с трудом поднимался с лежанки. Лицо его было бледным, усталым, но при этом светилось каким-то внутренним удовлетворением, если не гордостью…
– Простите, прекрасная леди, – старательно, медленно, чуть не запинаясь, выговорил юноша такие непривычные для него слова. – Но настоящему мужчине не подобает спать как кролику. Он должен мужественно терпеть боль… – и юноша непритворно сморщился – спина отчаянно горела огнем…
Милена взглянула на него с глубоким уважением и восторгом – и её взгляд полностью – по крайней мере, так посчитал Асмунд – окупил все понесенные им страдания…
– Ну, и настоящему мужчине, даже если ему ещё не исполнилось и 18 – не правда ли – хитро взглянула на него Милена – полагается отдыхать после ранений, а? – и она мелодично засмеялась. – Ну-ка, давай-ка я намажу нашему герою спинку вкусной мазью, а наши зверятки пусть-ка посмотрят других раненых…
Зверята без лишних слов тут же бросились к выходу, забирая свои медицинские принадлежности. Хотя все остальные раненые уже были обработаны их клонами, наколдованными Миленой (ещё бы, втроем ведь не управились бы…) – случай с юношей был самым тяжелым и сложным –, но Зверята не посмели перечить своей госпоже. Тем более, что работа клонов все равно нуждается в проверке…
И вот уже мягкий крем из какой-то баночки из черного дерева с чудным ароматом корицы приятно прохлаждает горящую спину и боль проходит буквально в считанные мгновения, но что ещё приятней – так это нежные прикосновения таких тонких, таких заботливых пальчиков…
– Как тебя зовут, госпожа?
– Меня? Милена…
– Ты фея, да?
– Не знаю… – вдруг массирующие движения пальчиков остановились, а голос погрустнел. – Когда-то была феей, а потом… Все сложно… – Милена замолчала.
– Прости, красавица… Я не хотел тебя обидеть…
– Да нет, все в порядке… А тебя как?
– Меня зовут Асмунд, сын Гримвальда. Правда… теперь я уже, похоже, ничей ни сын и ни брат… – голос Асмунда пресекся, а массирующие движения вдруг тоже прекратились…
Асмунд резко встал с кровати – боли уже не было, к нему быстро возвращались силы…
– Эй, не грусти… – вдруг потрепала его по плечу Милена. – У нас у всех, и у меня в особенности, есть над чем погрустить, но лучше не стоит… Печаль отнимает силы, а настоящий мужчина ведь у нас, – тут голос её опять стал игриво-ласковым… – не захочет остаться бессильным – ему ещё предстоит много, много битв…
Асмунд повернулся в сторону Милены и их взгляды встретились. И Асмунду стало как-то не по себе… Ему показалось, что черные как ночь глаза Милены проникают в самую глубину его души и читают неизвестное даже ему самому, а ещё… Ещё в них было какое-то совершенно новое, неизвестное до сих пор юноше выражение, которое он ни разу не видел ни в глазах у мамы, ни сестренки, ни деревенских девчонок… Что-то новое, манящее, незнакомое и потому… немножко страшное…
Асмунд покраснел и ему вдруг стало стыдно, что он голый до торса. Он стал искать глазами рубашку, а в это время раздался басовитый голос:
– Кхе,кхе… Госпожа! Трапеза уже началась, ждут только вас…
– Иду, Малыш, иду… – звонко пропела своим мелодичным голоском Милена. – Ну что – пойдем? Разве даме можно появиться на пиру без сопровождения настоящего мужчины? – и она весело рассмеялась, подавая ему новую рубашку…
На трапезе много пили и ели – выжившим надо было немного придти в себя. Яркое солнце, голубое небо были как нельзя кстати. Ярко-красное вино из кожаных мехов весело искрилось в стаканах, мясная похлебка дымилась и вскоре самые пострадавшие уже весело смеялись и шутили. Особенно над шутками Малыша. Тот был известный балагур и душа компании. Правда, все его шутки можно был описать в нескольких словах: женщины, кабаки, пьяные мужики и связанные с этими тремя компонентами приключения… Но именно такие шутки и действовали на людей отрезвляюще.