Бычков Александр Сергеевич
Шрифт:
Весь лагерь ожил и пришел в движение. Воины в зеленом запрыгивали в седла, на ходу закрывая лица масками из серебряной нити, поплотнее закутываясь в плащи, также подбитые серебряным волокном, защищавшие от ядовитой крови и дыма тварей, натягивая перчатки… Лучники вынимали луки, натягивали тетивы и выстраивались в цепь…
– Всадники – назад! Пропустить лучников вперед! Рольф – командуй лучниками, спешься, Асмунд – остаешься здесь, ты хорошо стреляешь.
Гастон пришпорил коня и с всадниками поскакал к противоположной части лагеря для того, чтобы составить ударную группу. А лучники уже вставали каждый на одно колено и прицеливались в темные провалы чащи спереди себя, воткнув заранее вынутые из ножен серебристые мечи рядом с собой в землю, чтобы успеть их быстро выхватить, если противник прорвется прямо на них…
А потом… Рык, визг, пронзительные крики и целая волна из нескольких сотен черных тварей, как чудовищный прибой на берег, выскочили на поляну лагеря… В одно мгновение лагерь затянуло темной туманной мглой, видимость стала нулевой… Свист сотен и сотен стрел, крики и закипел ожесточенный бой… Те твари, что выжили от десяти залпов – лучники стреляли неприцельно, "от живота" – все равно ничего не видно, да и в такой толпе все равно в кого-то попадешь… – натолкнулись на стальной ряд мечей – лучники побросали луки и схватили уже заготовленное оружие… Твари были разумны, но сражались как одержимые. Даже лишившись обоих лап, они норовили перегрызть в средний палец длиной клыками глотку воинам, а если лишались головы – все равно атаковали – пока не отрубят рук и ног… Асмунд только и успевал отбивать сыпавшиеся на него удары. Он даже сам поражался той бешеной, почти звериной, реакции, которая у него проявлялась… Он не думал ни о чем – только черные провалы вместо глаз, только белые в черной слюне зубы, только черные длиннющие когти… Только его горящий как расплавленное серебро меч… Страшно не было, он просто не успевал испугаться… Он просто знал – что надо ударить влево, отскочить, повернуться, ткнуть мечом вправо, отскочить, пригнуться, потом опять сделать выпад, потом отскочить… и так далее, и так без конца… Ни одной мысли посторонней, ни о чем… Только выпад, движение назад, удар, движение назад и снова и снова… Поэтому когда раздались звуки серебристых кавалерийских труб слева и справа он даже не повернул головы. Вокруг него уже не сталось никого – оба соседа по строю уже лежали убитые – а Асмунд все продолжал и продолжал свою пляску смерти – удар, движение назад, удар, поворот, выпад, движение назад… А потом – вдруг подул сильный ветер, сгоняя в стороны сгустки темного тумана, а с флангов сплошную черную толпу шевелящихся тварей накрыла кавалерия… А серебристый дождь стрел забравшихся на деревья лучников накрыл тех, что в центре… И когда последние две твари – быкоголовый мужик с когтями медведя и пантера с головой женщины, у которой все волосы состояли из шевелящихся змей, вспыхнули серебристым огнем от попавших в них стрел… тогда Асмунд, устало опустив меч, прилег на траву… Гастон впереди конного войска уже добивал оставшихся…– Ну как, жив ещё? – усмехнулся Гастон, подъехав к Асмунду. – Не ранен?
– Нет… Устал очень только…
– Ты слишком много сил вкладываешь в удар, брат, а потому сильно устаешь… А битва может ведь длится часами, надо экономить… Ну ничего, потренируемся вместе, я тебя научу… – Гастон протянул руку Асмунду и помог ему встать…
Но в этот момент раздался треск ломаемых ветвей и, громко рыча, на поляну выскочили сразу пять гигантских медведеобразных обезьян с шестью лапами у каждой.
– Ого! – присвистнул Гастон. – Таких чудищ вижу впервые… – и тут же вскочил на коня и кинулся вместе с другими воинами им навстречу.
Шестилапая медведеобразная горилла, что бежала впереди остальных, одним движением схватила, как бы зачерпнув руками из миски куски мяса, в каждую лапу по всаднику и одним ударом раздавила их, так что послышался отвратительный треск ломающихся костей…
Но Гастон с копьем наперевес, впереди всех, на коне, на всем скаку, уже подскочил к ней и пронзил низ её живота насквозь… Тварь дико закричала и вспыхнула серебряным пламенем, но не умерла, а ударила ногой по коню Гастона и тот отлетел вместе с всадником далеко назад, как тряпичный мяч… А потом она кинулась, топча людей как муравьев, вместе с другими вперед.
Люди, увидев обезьяну живой после такого страшного удара, неуверенно подались назад, а потом бросились бежать без оглядки, но Асмунд, забравшись на самую вершину высокой сосны и оказавшись таким образом вровень по росту с одной из обезьян, уже натянул свой лук и прицелился прямо в черный провал в глазнице шестирукого чудовища… Звонко пропела тетива и стрела с серебряным наконечником уже вонзилась в глаз… Обезьяна заверещала, бессильно махая в воздухе своими шестью лапами, её череп вспыхнул серебристым огнем, а потом она рухнула замертво…
– Бей в глаз! Бей в глаз! Бей в глаз! – подхватили сотни голосов и вот уже со всех сторон в бегущих и рвущих все на своем пути шестируких гигантов полетели тучи стрел. Но только те, что попадали в глаза тварям, были смертельны…
…Когда последняя обезьяна упала замертво, туман окончательно рассеялся, и Асмунд первым делом бросился искать Гастона…
– Брат Гастон! Брат Гастон! – он переворачивал то один труп всадника, то другой и внутренне содрогался – погибло довольно много людей, да и раны были страшные – перегрызенные глотки, распоротые животы, откушенные конечности, выцарапанные глаза…
Наконец, он добрался и до Гастона… Он уже выбрался из-под погибшей лошади – от удара шестирукой обезьяны на неё страшно было смотреть, но сам Гастон не пострадал…– Еле успел воздушный щит поставить… Встречу Азаила – накормлю его сырой олениной до отвала – без его уроков я бы уже раз двадцать был бы мертв… – хмыкнул Гастон, снимая маску с лица…
– Эти… эти… шестирукие… – запыхаясь, прошептал Асмунд.
– Мне они тоже не понравились… В Лесу явно произошло что-то не то, что-то необычное, никогда таких тварей там не было, да и таких живучих к тому же… Возможно, что где-то здесь, брат, скрыта загадка, и от её разгадки, мой мальчик, зависит не много не мало, а существование всей Целестии вместе взятой… – и мужественное лицо Гастона как-то помрачнело и постарело и некрасивая складка прорезала его высокий умный лоб… – Впрочем, мы нужны раненым… Пойдем… – хлопнул Гастон по плечу Асмунда и отправился по направлению к ближайшему месту, откуда раздавались стоны…
Глава 14. Хранители Пути. …Люк старался зажигать спички только в случае крайней нужды, когда у него появлялось предчувствие какой-то опасности, которое, как правило, подтверждалось – под ногами то и дело оказывались предательские расселины или провалы. Зажигать спички постоянно он боялся – их было ограниченное количество, да и приближение к коже жара от огня вызывало подозрительный жар внутри груди Люка и сразу же возникали перед глазами испуганные лица королевы Лоры и девы Марины… Нет, лучше не рисковать… Превращаться снова в огненное чудовище недопустимо… А потому Люку оставалось положиться только на свое чутье бывалого охотника полярных пустошей и на органы осязания – он старался держаться руками за склизкие холодные стены тоннеля. "Интересно – кто проложил этот тоннель?" – подумал Люк. – "Он явно искусственного происхождения…". Он решил пожертвовать ещё одной спичкой и при её ярком свете внимательно осмотрел стену. Да, она был выложена из кирпича, самого настоящего кирпича, хотя и очень и очень давно, так что кирпич потерял присущий ему красноватый цвет и весь покрылся зеленоватой плесенью и грибком. Особенно же странным Люку показалось, что тоннель этот вел (если пойти в противоположную сторону) не куда-нибудь, а в сторону Леса… Зачем? Если бы кто-то искал золота или другие ископаемые, например, существование тоннеля тогда было бы оправдано… Но зачем прокладывать искусственный тоннель в сторону Леса – одного из самых опасных и неприятных мест в Целестии? Этот вопрос терзал Люка, но ответа на него он не находил… "Ну, ничего, ничего, вот доберусь до конца и обнаружу, кто там живет, на противоположной стороне…". Эта мысль, это здоровое любопытство и придавало ему сил в его нелегком пути. В самом деле, мало того, что он не ел уже довольно долго и не спал, он ещё ни разу даже не присел и не отдохнул. Сколько? Неизвестно. Здесь, в подземелье, определить время было практически невозможно… Хорошо ещё, что с водой здесь не было проблем – с потолка то и дело капало – Люк подставлял рот и жадно ловил капельки прям на язык. Вода была вкусной и холодной, минеральной. Жаль только, что во фляжку не наберешь – долго стоять придется… Наконец, когда силы иссякли совершенно, даже Люк решил сделать привал. Воздух заметно посвежел и потеплел… Люк расположился у стены, закутался поплотнее в свой черный плащ, покрытый сверху слоем непромокаемой ткани, свернулся калачиком и задремал, правда, не забыв положить рядом с собой последнее чудесное изобретение гениального Азаила – лучевую трубку с ручкой – это единственное оружие, которое у него осталось… Люку было не привыкать – он уже бесчисленное количество раз спал за минувшие три года странствий на земле, даже под дождем, в лесу или на болотах, да и в пещерах тоже. А потому довольно быстро заснул – сказался груз опасностей и трудов, который свалился на него в последнее время, да и капельки воды, мерно плюхавшиеся о камень, действовали усыпляюще… …Длинный-длинный тоннель, черный-черный желоб, ведущий вникуда, но ещё чернее – черные ленты щупалец, тянущихся откуда-то из глубины – десятки и десятки щупалец, чернее ночи… И эти щупальца тянутся и тянутся, жадные, голодные, хищные, схватить, задушить, сожрать, утащить… "Лю-ю-ю-ю-ю-к! Лю-ю-ю-ю-ю-к! Иди к на-а-а-а-ам, ты на-а-а-а-а-ам нужен, ты нужен на-а-а-а-а-ам!.."… Щупальца добираются до Люка, они прикасаются к его рукам и ногам, к коже его лица, опутывают горло и торс, а он не может и пошевелиться, не может ничего сказать, закричать… А потом щупальца волокут его куда-то и Люк ничего – ну совершенно ничего! – не может поделать… Люк делает судорожное усилие и… …просыпается. Но самое ужасное, что и проснувшись, он по-прежнему не может пошевелить ни рукой, ни ногой, да и ни сказать, ни увидеть ничего не может! Люк дернулся раз, другой…