– Запретил? – Алекс усмехнулся. – Разве вы всегда прислушиваетесь к тому, что вам говорят другие? Вы же свободолюбивая натура.

– Я совсем недавно вступила на путь свободы, – пожав плечами, заявила Гвен. – Меня можно назвать неоперившимся птенцом, который только учится летать. Но запомните, в дальнейшем я намерена полностью игнорировать вас. Даже если вы снова попытаетесь окружить меня братской заботой.

Алекс засмеялся:

– Братской? Это мои сестры внушили вам эту мысль? В последний раз я проявил братскую заботу в 1876 году, когда Белинда ссадила кожу на коленке. Если хотите, мисс Модсли, я могу осмотреть ваши колени.

Гвен вскинула подбородок:

– Мои колени в полном порядке.

– Рад за вас. – Алекс провел пальцем по графину с бургундским, стоявшему рядом с бокалом Гвен, оставляя след на его запотевшей поверхности. – Надеюсь, с вашими коленями и впредь ничего не случится, ведь приключения, которых вы ищете, убежав из дома, очень опасны. На этой дорожке легко поскользнуться.

Гвен взглянула на руки Алекса. У него были тонкие изящные пальцы музыканта. Она видела, как он играл на фортепиано. Но эти же пальцы сжимались в крепкие кулаки, когда предстояло сразиться с сильным соперником. В Лондоне поговаривали, будто Алекс сломал челюсть несчастному мистеру Реджинальду Милтону. Леди Милтон, мать Реджинальда, считала Алекса дьяволом во плоти. Но даже она, пожалуй, залюбовалась бы этими руками, если бы не знала, кому они принадлежат.

Гвен перевела взгляд на свои пальцы, сцепленные на коленях. Они были коротковатыми. Ее руки походили на руки прачки. Неудивительно, бабушка Гвен работала посудомойкой в поместье Роландов. Гвен, конечно же, не упоминала об этом факте за столом, ужиная у барона Роланда и его супруги.

Впрочем, если ей доведется снова побывать в их доме, она, пожалуй, расскажет им об этом.

– Я не убегала из дома, – заявила Гвен. – К вашему сведению, мне двадцать три года. Надеюсь, вы признаете за мной право ехать куда мне хочется.

– Восхитительная философия, – промолвил Алекс, постукивая ногтем по графину. – Советую вам сначала протрезветь, а потом уже делать далеко идущие умозаключения.

Гвен нахмурилась. Алекс взглянул куда-то в сторону и вскинул подбородок. Этого знака оказалось достаточно для того, чтобы официант устремился к их столику. Это был худощавый лопоухий парень со светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор. Просьба Алекса принести стакан пива, казалось, привела его в полный восторг.

Он тут же отправился выполнять заказ, Гвен нахмурилась. Ее заказы не вызывали у официанта подобного энтузиазма.

– Вы поссорились с миссис Бичем? – спросил Алекс как бы между прочим.

– Нет, конечно. Вчера вечером мы были в опере. И наша поездка вылилась в сплошной кошмар.

– Плохой спектакль?

– О, вовсе нет! Просто нам пришлось пережить в театре небольшой конфуз. Мы ведь плохо знаем французские порядки. У нас была с собой небольшая сумма на чаевые. Но служащие в гардеробе настояли на том, чтобы мы приобрели за деньги скамеечки для ног. Одним словом, мы поистратились, и когда служащая в зрительном зале предложила нам программку, мы отказались покупать ее. И эта женщина закатила настоящий скандал. Как все это грубо! – Гвен покачала головой. – Я сказала Эльме, что больше никогда не поеду в оперу. И я сдержу свое слово, хотя знаю, она будет уговаривать меня!

Алекс рассмеялся:

– Вряд ли ее обеспокоило то, что вы больше не поедете с ней в оперу. Вот если бы вы отказались сопровождать ее на званые вечера, она бы вам этого не простила.

Вздохнув, Гвен сделала глоток вина для храбрости.

– У Эльмы здесь множество друзей, и она хочет нанести визит каждому из них. Она даже составила список на трех листах, разбив фамилии на группы по месту проживания. Сегодня она планирует навестить тех, кто живет в Фобур-Сен-Жермен, завтра – знакомых, проживающих на улицах Варенн и Гренелль. За один день она намеревается объехать от двенадцати до пятнадцати домов. – Отпив еще глоток, Гвен сделала над собой усилие, чтобы не поморщиться. Бургундское согрелось на солнце и теперь стало неприятным на вкус. – Как бы то ни было, но я считаю, что своим отказом сопровождать ее я оказываю ей большую услугу. Ведь самое ценное в светских разговорах – это последние лондонские сплетни. А предметом главной из них являюсь я. В мое отсутствие Эльма сможет беспрепятственно сплетничать обо мне.

– Вы очень великодушны. А куда в это время поедете вы?

– Туда, куда обычно ездят англичане, остановившиеся в Париже.

Официант принес высокий стакан с пивом. Гвен решила провести эксперимент.

– Принесите, пожалуйста, кружку пива, – сказала она парню по-французски.

– Кружка пива – это больше, чем стакан, – вкрадчиво предупредил Алекс.

– Я знаю, поэтому и заказываю. Вы заботливы, как брат.

– Брат отвел бы вас сейчас в отель. Но я не ваш брат, поэтому можете спокойно сидеть в кафе и продолжать пить.

Гвен невольно улыбнулась. Алекс всегда как будто намеренно нарывался на колкость или грубость. Раньше это вызывало у нее досаду и она игнорировала его провокации. Зато теперь могла ответить ему так же хлестко, а чувство обретенной свободы пьянило ее больше, чем вино.

– Да будет вам известно, что у меня ясная голова.

– Я слышал, вы пьете специальную микстуру, дабы не терять трезвость мысли.

– Ваш сарказм неуместен. Кстати, я слышала, будто язвительность – еще не показатель ума.