Жил Артур, совершал свои подвиги, в перерывах между ними женился на Гиневре, во время одной баталии все же был ранен и даже, если верить настоятелям аббатства в Гластонбери на Британских островах, скончался. Легенды, конечно, говорили другое, но поп Анри де Сюлли вплотную занялся изысканиями и, конечно же, обнаружил на глубине 16 футов гроб с телом гиганта. Как раз поблизости от аббатства. Место сделалось святым, паломники приходили и уходили, а деньги оставались. Внутри гроба, присмотревшись, обнаружили останки второго тела. Они стали принадлежать женщине, и имя ее вполне логично соотнеслось с Гиневрой. "Жили они счастливо и умерли в один день".

— А меч? — спросил Стефан. — Меча не было?

Анри скосил и без того косые глаза к переносице, погладил висевшее на груди массивное золотое распятие и глубокомысленно произнес:

— Разве королям нужны мечи в руках, чтоб повелевать? Достаточно, чтобы мечи были наготове у верных рыцарей.

Хунгар, конечно, преклонил колени перед могилой великана и его жены, даже внес положенную сумму пожертвований, но никак не мог настроить себя на лирический лад. Не хотелось торжественных речей и возвышенных клятв, хотелось пойти в деревню, выпить в трактире пива и пообниматься с девками. Что он и сделал.

На островах всегда жили очень буйные люди, поэтому можно было отдать дань памяти королю Артуру хорошей дракой. За этим дело, конечно, не стало. Простолюдины в господских развлечениях не участвовали, разве что выносили из-под рьяно обдирающих свои кулаки участников самых уставших, чтоб их ненароком не затоптали. А могли бы, как, положим, в местах, соседствующих с Венецией или Генуей, пырнуть в спину шилом, или бросить в голову камень. С целью помочь какому-нибудь своему гвельфу или гибеллину.

— Что? — сказал один рыжий детина, отложив свой пивной маг. К иноземцам он не питал, судя по всему, ни уважения, ни доверия. — На Артура пришел полюбоваться?

— Сам дурак, — ответил Стефан.

— Да где ж ты тут в болотах остров Яблок видел? — снова прорычал рыжий, пропуская чужие слова мимо ушей, поднялся со своего места и попытался дотянуться до хунгара не принадлежавшей ему пивной кружкой, достаточно пустой, так что не жалко.

Стефан склонил голову к плечу, проводил взглядом полет глиняной посудины и вышел из-за стола. При этом ему удалось наступить на хвост почивающего пса неизвестной породы бассет-хаунд. Собака коротко взвыла, как иерихонская труба, и умчалась на улицу.

— Ага! — прокричал детина и побежал вслед за собакой.

Хунгар пожал плечами, но обратно не сел. Что-то подсказывало ему, что по закону чести и ему надо выйти.

Едва появившись из двери, он сразу же был сметен рычащим, как лев, рыжим. Они повалялись немного в грязи, но, нечаянно расцепившись, вскочили на ноги и принялись осыпать друг друга ударами, одновременно при этом пытаясь уклониться. К удивлению Стефана к ним присоединились еще несколько ражих парней, тоже из дворян. Причем, кто-то из них занял сторону рыжего буяна, а кто-то — хунгара.

Драка получилась интересной, синяки и ссадины не смущали ни тех, ни других. Но прошло время, и как-то сам собой весь конфликт исчерпался. Зачинщик лежал у стенки, кем-то заботливо вынесенный из поля боя, и загадочно улыбался.

Появилось пиво, все с наслаждением выпили, даже лежащий.

— Иди ко мне пажем, — сказал он Стефану.

Тот отрицательно замотал головой.

— Ну, тогда я к тебе пойду пажем, — снова проговорил рыжий.

Стефан вдвое энергичнее задергал шеей.

Все время, пока они тут рубились, какая-то смутная мысль крутилась в голове, но как-то ускользала. Вообще-то и хунгар, и местные парни говорили каждый на своем языке, но загадочным образом понимали речи друг друга. Догадывались, или сопутствующий разговору язык жестов был красноречивее слов.

Они разошлись по своим делам, довольные времяпровождением, и уже перед погрузкой на судно Стефан ухватил, наконец-то мысль за кончик.

Авалон, он же остров Яблок — это место, куда фея Моргана унесла раненного конунга, не позабыв и верный меч Excalibur, находился где-то за морем. Авалон — не просто остров, это целая страна со своим гербом. Где-то там располагались чертоги самого Аполлона. И на гербе его были яблоки. Причем обязательно больше двух.

Давешний паломник объяснял совсем юному Стефану, что вообще мало есть городов с гербами, а тем более с яблоками. Конечно, позднее найдутся умельцы, которые запечатлеют на своих штандартах громкие победы над супостатами, целые горы яблок, показывая урожайность деревьев, разнообразные мечи и орала и прочее, прочее. Но изначальных гербов в мире не так уж и много. И будет их все меньше и меньше, будут они уничтожаться, перевираться и вороваться. Под них будет переписываться история, и перед ними будут пучить глаза и дуть щеки князьки и их прихвостни.