«Снова и снова вы находили и теряли друг друга, ты боролась и мучилась, но все разваливалось от сомнений и недостатка информации. И ты допустишь, чтобы все шло так и дальше?»

Нет, круг замкнулся. Для меня. Эти прожитые жизни… испытанные страдания… все это не должно пропасть зря. Неважно, что Сет ненавидит меня и больше не хочет видеть. Я не покину его — ни сейчас, ни впредь.

— Не беда, — сказала я Роману. — Мы с Сетом в одной упряжке, хотя он, может быть, об этом и не догадывается.

Роман не пытался меня отговорить. Он просто спросил:

— Ты понимаешь, что стоит на кону?

— Понимаю. — Если мы проиграем, я не просто потеряю свою душу, меня ожидает вечность на службе у Ада, под началом руководителей, которые не в восторге от того, что я осмелилась нарушить равновесие сил. В адском праве наверняка имелась какая-нибудь статья или примечание, гласившие, что за такое поведение меня не могут наказывать. Но, как я уже говорила, у Ада имеется масса способов наказать не по закону отбившихся от стада. Лас-Вегас, вероятно, меня уже не ждет, а вместо этого мне уготовано какое-нибудь другое ужасное местечко.

Ганнибал призвал суд к порядку, и Роман передал мое решение.

Ганнибал неодобрительно прищелкнул языком.

— Рискуете всем ради новой машины, да? Что ж, леди и джентльмены, господа присяжные, теперь все в ваших руках. Вы слышали свидетельства, все, какие имелись. Считаете ли вы, что доказательств достаточно, чтобы удовлетворить прошение заявительницы? Должны ли оба контракта, которые эти лица подписали по собственной воле, быть признаны недействительными? — Настала очередь слепого правосудия.

Присяжные голосовали анонимно, меня это заинтересовало. Маленький кивок в сторону обеспечения беспристрастности и теоретической защиты для тех, кто отдает голоса против интересов своей партии. Из слов Марселя и Романа я заключила, что такое случается в среде ангелов. А в кругу демонов? Даже если они понимали, на чьей стороне справедливость, их конечной целью было умножение числа душ в Аду. Тронул ли кого-нибудь из них наш случай настолько, что они примут решение, посоветовавшись со своей совестью? Возможно ли, чтобы искра справедливости продолжала тлеть во мраке этого места? Судя по тому, с какой скоростью делались отметки на розданных присяжным листках, было не похоже на то. Никто не колебался. Демоны голосовали с надменными, самоуверенными лицами. Ангелы и демоны слеплены из одного теста, кроме того, мне говорили, что, когда ангелы долго находятся в Аду, их естество портится. А демоны не собирались отказываться от мечтаний о том, что станет с моей душой.

Пристав собрал листки, разобрал их на две подозрительно схожие по толщине стопочки и передал судье. Ганнибал быстро подсчитал голоса и кивнул сам себе, прежде чем обратиться к аудитории. В зале снова воцарилась тишина.

— Ну вот, — пробормотал Роман.

— Жюри высказалось: шесть голосов против шести. Узел затянулся.

Зрители хором выдохнули, и вновь по залу распространилось напряжение. Все ждали следующего шага. Не стоило удивляться такому исходу, но внутри меня тлел огонек надежды, что, может быть, может быть, какой-нибудь демон-отщепенец отдаст голос за меня. Я получила ответ. Искра справедливости здесь не тлела. Она задохнулась в Аду.

— В соответствии со статьей… черт, я не знаю… статьей такой-то или сякой-то, мы проведем дополнительное голосование, — произнес Ганнибал. Пристав внес в зал красиво расписанную вазу и подал ее судье. Тот вытряхнул содержимое: из вазы высыпались черный и белый камушки. — В этом случае все действительно просто, как черное и белое. Если будет вытащен черный камень, решающий голос отдаст демон, если белый — ангел. — Судья замолчал, и вид имел при этом смущенный. — Это так стандартно. Может, перепутаем цвета? Только на этот раз? Нет? Ну ладно, пусть все будет как обычно. — Ганнибал обвел взглядом жюри и указал на ангелицу с кудрявыми рыжими волосами и голубыми глазами под длинными ресницами.

— Вы. Вы будете вытаскивать камень.

Она кивком выразила согласие и грациозно подошла к судье. Итак, еще одна попытка придать законность процессу. Если бы Ганнибал сам вытянул камешек, я бы с подозрением отнеслась к результату. Честный подход к делу получил дальнейшее подтверждение, когда судья заставил ангелицу поклясться, что она будет тянуть жребий по-честному, не применяя своих особых способностей ради чьей-либо выгоды.

— Клянусь, — сказала она и опустила камушки в вазу. Потом встряхнула сосуд, запустила руку внутрь, бросив короткий и, если не ошибаюсь, сочувственный взгляд на меня. Наружу появилась ее рука, сжатая в кулак. Когда она раскрыла ладонь, никто не мог разглядеть камня, но все было сказано выражением ее лица.

— Черт, — выругался Роман.

На руке ангела лежал черный камень. Женщина передала его судье; тот даже не пытался скрыть удовлетворения. Он поблагодарил присяжную, когда она вернулась на место, а потом поднял камень вверх, чтобы его могли увидеть все, кто был в зале. Демоны заголосили возбужденно и радостно, довольные тем, что выиграли игру.

Я испытала сожаление, но лишь мимолетное: а могла бы выйти отсюда с нетронутой душой и сохраненной жизнью или вовсе не затевать этого процесса и продолжать жить суккубом по сценарию моей мечты в Лас-Вегасе. Вместо этого я рискнула всем ради призрачного шанса освободить себя и Сета. И проиграла за нас обоих.