Парень поворачивается в мою сторону, и я вижу, кто с Вероникой. Это Джош.

Джош.

Нет.

Я начинаю размахивать руками. Пиво льется из носа.

— Тихо, тихо, — сочувствует мне Горячий Роб, — сейчас мы тебя перевернем.

Они с Активистом Адамом ставят меня на ноги.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спрашивает Роб.

Как только я открою рот для ответа, я заплачу.

Джош не просто парень. Он — бывший. БЫВШИЙ. Самый лучший в моей жизни.

Он окончил колледж и уехал. Веронике это известно.

Нет, он не уехал — он сбежал со всех ног. Я киваю в сторону Активиста Адама и ухожу. Я ненавижу Веронику. Я ненавижу ее, ненавижу, ненавижу. Из всех парней она выбрала Джоша. Моего Джоша.

— Хлоя! Хлоя! — кричат мне вслед Роб и Адам, но я продолжаю быстро идти вперед, надеясь от них отделаться. Я направляюсь к Веронике и Джошу с намерением убить их обоих. Проклятие, здесь слишком много свидетелей! Если я хочу осуществить свой замысел, придется затащить их в более уединенное место.

Я сдерживаю слезы, которые Джош автоматически во мне вызывает, и стараюсь сохранять спокойствие.

Получается у меня неважно. Я делаю вдох, выдох и глоток пива и понимаю, насколько пьяна. Столкновение ничего хорошего не сулит.

«Сохраняй спокойствие, — говорю я себе. — Она, возможно, всего лишь с ним разговаривает». Я уверена, что их беседа носит вполне невинный характер. Я продираюсь сквозь толпу.

— Хлоя! Хлоя!

Я слышу, как мое имя выкрикивают с крыши грузовичка. Черта с два я туда заберусь.

Я не обращаю внимания на крики. Мне нужно найти место, где я смогу побыть одна. Это все равно что найти монахиню в стриптиз-клубе.

Все, что мне нужно, — это сигарета. Покурив, я почувствую себя лучше. А если я успокоюсь, то смогу все обдумать. Да, да. Именно это я и сделаю.

В отдалении я вижу грузовичок «Воды Жизни» (христианского хора) и устремляюсь к нему. Он расположился в стороне, и сейчас там почти никого нет. В наши дни никого не интересует горячий чай и листовки об Иисусе.

Я опускаюсь на откинутый задний борт и достаю зажигалку.

В ту секунду, когда я сосредотачиваюсь на том, чтобы зажечь сигарету, я слышу, как кто-то снова зовет меня по имени.

Черт, надеюсь, это не Адам и не Роб. У меня нет настроения объяснять им причину своей истерики.

Я поднимаю глаза. Это Кристал.

Ура!

— Что случилось, Хло? — с тревогой спрашивает он.

— Джош, — просто отвечаю я.

— О, черт! — отзывается он. — Что произошло? Ты с ним разговаривала?

— Нет, у меня не хватит на это духу. Он общался с Вероникой.

Кристал с отвращением стонет;

— Вот потаскушка. А я-то не мог понять, что ты тут делаешь. Решил, что ты присоединилась к движению «Евреи за Иисуса».

Я смеюсь.

— Вероника моя подруга. Мне не следует так расстраиваться.

— А ей не следует так гордиться, что она потаскушка, — говорит он.

— Я уверена, что там ничего нет, — говорю я, пытаясь убедить себя. — Я уверена, она просто с ним болтала… просто случайно шла рядом.

— Да, наверняка, — убежденно кивает Кристал.

— Бывшие, — тихо произношу я.

— Бывшие, — повторяет он.

Мы с минуту сидим молча, каждый мысленно перелистывает альбом своего разбитого сердца. Я протягиваю Кристалу сигарету, и он так же молча затягивается.

— Хочешь пойти на игру? — спрашивает он. — Мы выигрываем четыре — ноль.

— Кристал, в футболе не может быть счета «четыре» [19] .

— Правда? — отзывается он.

— Да.

— Ладно, я придумал.

— Я догадалась.

Кристал не относится к знатокам футбола. Особенно йельского. У него отвращение к спорту, причина которого — несколько травм, полученных в школе.

— Тогда, может, пойдем посмотрим, у какой команды в целом красивее задницы, у Гарварда или у нас?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я знала, что однажды ты снова сможешь наслаждаться спортом.

— Так мы идем? — спрашивает Кристал, протягивая мне руку.