Так я промаялся всю ночь. Совсем уж странные мысли начали в голову лезть. Например, что все несчастья мои — из-за отца. Из-за того, что он слово не сдержал, данное умирающему отцу. Прогневил Бога, а оно потом на потомках отразилось. Через колено… От таких мыслей мне совсем муторно стало.

И решил наутро позвонить по номеру телефона, который мне Гузель назвала. Для очистки совести. Чтобы уже все точки над "и" расставить в этом вопросе… Звоню. Трубку берет мужчина. Голос мне показался знакомым, но голову я тогда ломать не стал. Представляюсь, говорю кодовые слова, как Гузель научила. Мужчина сразу занервничал, лишь только понял суть дела. А еще больше занервничал, когда узнал, что Гузель похоронили уже. Чуть не заорал в трубку на меня… В общем, договорились мы с ним встретиться прямо на кладбище, у ворот, через пару часов.

Подхожу. Издалека вижу невысокого худощавого мужчину. Аж притоптывает на месте от нетерпения, на часы поглядывает. В синей рубашке и газета "Известия" в руках, как договаривались. Подхожу еще ближе — и (батюшки мои!) узнаю своего приятеля Виталия Сизоненко. Да-да, того самого. Моего бывшего товарища, который на Наташке женился. Тут я понял, почему мне голос знакомым показался. Да, любит судьба пошутить… Хотя, если разобраться, разве это шутки? Это такой Божественный Промысел, какой человек, своим куцым взглядом, охватить и не в состоянии. Только со временем начинаешь прозревать и кое-что сопоставлять. Если остается у тебя на это время…

— Ну, здравствуй, Виталий, — говорю вроде спокойно. А самого изнутри колотит всего.

— Здравствуйте, — отвечает. — Вы, Григорий?

И смотрит, как ни в чем не бывало. Как будто не он у меня девушку увел, пока я в госпитале валялся.

— Чего ты, — говорю, — придуряешься? Это когда мы с тобой, друг ситцевый, на "вы" были? Да ты не бойся, я про Наташку вспоминать не буду. Дела минувших лет, что было, то сгинуло.

Виталий напрягся немного, подобрался.

— Подожди… Так ты тот Григорий, который за моей женой ухаживал?

— А какой же еще? Всего пять лет прошло, а ты уже все забыл? Или я так сильно изменился?

Перекидываюсь с ним фразами, а про себя удивляюсь: то ли дурочку Виталий валяет, то ли память у него совсем прохудилась? Это я потом понял, что у клозов особенность такая. Они, когда в новое тело вселяются со своей моледой, лишь к оперативной краткосрочной памяти подключаются. А остальное, всякие там давние события, они не помнят и уже по ходу просекают, общаясь с окружающими. А из этого можно сделать вывод, что моледа присосалась к Витале примерно в то время, когда он в армии служил. Поэтому он про нашу дружбу вообще ничего не помнил, только немного со слов Наташки что-то знал. Но об этом я уже много позже сообразил.

— Ну не без этого, изменился, — бормочет Виталий. — Хотя и не очень сильно. Но мы ведь не для воспоминаний встретились?

— Точно, не для воспоминаний, — отвечаю. — Мемуары нам пока сочинять рано. Говори, что ты с Гузелью собираешься делать.

— А ты ее спасать собираешься?

— Предположим, собираюсь.

— А почему "предположим"?

— А потому что не верю я во все эти сказки про воскрешение.

— Если не веришь, тогда зачем позвонил?

— Потому что Гузели обещал.

Виталий смотрит на меня зло, ноздри раздувает:

— Так что ты тогда от меня хочешь?

— Расскажи мне подробней о вас. Кто вы такие, клозы?

— Ты много хочешь знать. А людям про нас вообще знать не положено. Тебе Гузель рассказала, потому что выхода у нее не оставалось. Поэтому не задавай лишних вопросов. Лучше показывай могилу, пока не поздно. Нас, клозов, и так мало осталось. А женщин — вообще единицы. Надо Гузель спасать.

— А почему женщина мало?

— Потому что против нас война идет уже несколько столетий. Долгое время про нас люди ничего толком не знали. Так, всякие байки сочиняли, вроде историй о вампирах и вурдалаках. А в средние века информация как-то просочилась. И начали на нас охотиться, особенно на женщин… Во времена Торквемадо эти гонения начались, великого инквизитора. Слышал про такого муд…?

— Слышал, — говорю. — Личность известная. Для кого муд…, а для кого и борец за истинную веру.

— Ага, борец х…, - отвечает Виталий, а у самого губы аж побелели от ярости. — Ты что, не знаешь, сколько невинных людей уничтожили во время охоты на ведьм? А все Торквемадо затеял с приспешниками. Вот во время этой "охоты" очень много женщин-клозов и погибло. У инквизиции для этой цели специальные карательные отряды существовали, из отмороженных католиков. Знаешь, как женщин-клозов выявляли?

— ?

— Сажали подозреваемых в ледяную воду и держали несколько минут до посинения. Потом вытаскивали и щупали тело. Если казалось, что тело слишком теплое, все — эту женщину зачисляли в клозы. Со всеми вытекающими последствиями. Даже младенцев не жалели. А ты представь, если малыша подержать несколько минут в ледяной воде? Что с ним после этого станет? В девяти случаев из десяти простынет и помрет… Вот так с нами боролись. А еще одна волна во время Второй Мировой войны прокатилась, когда Гитлер начал евреев и славян уничтожать.