По приемной, звеня шпорами, прихрамывая, нервно ходит невысокий, подтянутый генерал Нечаев. В недавнем прошлом сумской гусар, заслуживший на полях сражений с Германией награды — включительно до офицерского «Георгия». В настоящее время подвластный ему кавалерийский полк, сильно потрепанный после августовских боевых рейдов, отведен на пополнение людским и конским составом.

Воспользовавшись приездом в Омск, генерал Нечаев решил лично увидеть Колчака и, благодаря связям в Ставке, был включен в список сегодняшнего приема.

В приемную часто заходит дежурный генерал Рябиков. Добродушный старичок с детским румянцем на пухлых щеках. Он — типичный образец штабного генерала, не способного подать ни одной строевой команды. Рябиков хорошо известен в светских кругах Омска как неизменный дирижер танцев на благотворительных балах, а также как удивительный рассказчик скабрезных анекдотов. В резиденции Колчака он незаменимый человек, ибо сам адмирал не силен в светских и военных этикетах, необходимых при встречах с многочисленными иностранными союзниками.

В распахнутую дверь приемной вошел адмирал Колчак — лицо бледное, губы плотно сжаты. Швырнув снятый на ходу плащ адъютанту, отрывисто крикнул:

— Немедленно Лебедева и Старцева.

Вошел в кабинет, хлопнув дверью. Привычный к подобным проявлениям вспышек адмиральского гнева, генерал Дитерихс даже не изменил удобной позы в кресле.

По приемной, нервно откашливаясь, почти пробежал толстый, лысый полковник Старцев, второе лицо в контрразведке. Следом за ним медленно прошел, поздоровавшись с Дитерихсом, начальник штаба Ставки — высокий, стройный генерал Лебедев.

Войдя в кабинет, он неплотно прикрыл за собой дверь, а оттуда уже доносился крик Колчака, сдобренный цветастой флотской руганью.

— Приказываю расстреливать всякого, кто посмеет открыть рот о живом царевиче. Молчать! Все вы способны только по темным углам щупать шлюх. Помните, Старцев, я перестаю прощать ваши промахи. Лишитесь погон. Будете поить кровью вшей на фронте. Пора отучить Омск от любых чудес. Хоть вы-то сознаете, что царевич Алексей мертв.

На несколько минут в кабинете наступила тишина.

В приемной появился генерал Рябиков. Покачивая головой, неуверенно, мелкими шагами пошел к приоткрытой двери в кабинет, но на полпути остановился. Из кабинета вновь донеслись выкрики:

— Молчать! В Омске должна быть могильная тишина. Без слухов о любых чудесах. Ступайте! Слышите? Мертвая тишина! Хватит с меня всякого монархического бреда.

Из кабинета выбежал с пунцовым лицом полковник Старцев, плотно прикрыв дверь и вытирая лысину ладонью, он покинул приемную. Проводив Старцева равнодушным взглядом, Рябиков сокрушенно сказал, ни к кому не обращаясь:

— Не бережет себя адмирал. Совсем не бережет.

— С вами с ума можно сойти, — раздраженно произнес генерал Нечаев.

— Что? — спросил сурово Рябиков. — Вы, кажется, сказали, генерал?..

— Не кажется, а действительно сказал, что с вами можно с ума сойти.

Рябиков готов был вспылить, но из кабинета вышел Лебедев и, не глядя на бывших в приемной, сухо сказал:

— Господа, приема сегодня не будет.

— Я протестую! — запальчиво крикнул Нечаев.

— Простите? Сказанного, генерал, не понял? — спросил Лебедев, не глядя на Нечаева.

— Генерал Лебедев, я буду настаивать!

— На чем будете настаивать? — повысив голос, спросил явно выведенный из себя Лебедев, в упор глядя на Нечаева.

— Повторяю, буду настаивать на назначенном мне приеме. Утром я покидаю Омск.

— Вы кто, генерал? — в дверях кабинета стоял Колчак.

— Командир Первого особого кавалерийского полка генерал-майор Константин Нечаев, прибывший с фронта для личного свидания с вами, ваше превосходительство. Уверен, имею на это право, ибо вашим именем вожу кавалеристов на ратные дела.

Колчак позволил на лице ожить слабой улыбке.

— Слышал о вас от генерала Молчанова. Мы сейчас встретимся. Надеюсь, все же позволите сначала принять генерала Дитерихса. Прошу, Михаил Константинович.

Дитерихс вошел в кабинет, генерал Лебедев поздоровался с Нечаевым за руку.

— Надеюсь, и со мной у вас найдется тема для разговора?

— Буду рад, ваше превосходительство.

— Вам, фронтовикам, наша жизнь кажется непривычной. Мы живем тревогами фронта и тыла. У вас все ясно. Так я жду вас, генерал Нечаев.