Февральская революция застает Лимница в чине генерал-майора. Но Лимниц хорошо помнит о своей деятельности в Поволжье. Опасаясь, что и о нем помнят революционеры, Лимниц отбывает с фронта спешно: сначала в командировку в Петербург, а из него на Южный Урал. В Катав-Ивановском заводе находит приют в качестве инженера и доживает в нем до счастливых дней чешского мятежа, когда Ян Сыровый со своим начальником штаба полковником Войцеховским в Челябинске свергают Советскую власть. Лимниц появляется в Челябинске, заводит знакомство с Войцеховским, быстро находит с ним общий язык и, с согласия Сырового, остается при его штабе.

И наконец, при появлении в Омске адмирала Колчака, Лимниц сначала на скромной должности при Совете министров, а после встречи с генералом Сахаровым, найдя в памяти общих знакомых по двум войнам, Лимниц почти всегда около генерала в той или иной должности по наведению порядка в борьбе с подпольными организациями большевиков.

В Челябинске, Уфе и Омске Лимниц любил вспоминать свою родословную. Особенно похвалялся преданностью монархии, упоминая при этом, что это у него родовая черта, ибо его предок при Николае Первом был среди офицеров, доставивших в Петербург декабриста Пестеля.

Любил он рассказывать и о своих расправах с революционерами, за что и заслужил от них кличку «Злой». Так эта кличка стала известна в колчаковской армии и утвердилась за генералом после того, как Лимниц расстреливал всякого заподозренного в симпатиях к большевикам.

Когда полковник Несмелов с вестовым подъехали к вокзалу станции Обь, светило яркое, но не греющее солнце, а от блесток на снегу ломило глаза. На площади на трех столбах с телеграфными проводами трое повешенных.

Узнав от дежурного по станции место стоянки бронепоезда с вагонами Лимница, Несмелов, спешившись, приказал вестовому ожидать его, сам направился к бронепоезду.

Из-за безветрия дым из труб паровозов столбами поднимался ввысь. Возле эшелонов толпы людей и солдат. Ревут гармошки. Подойдя к бронепоезду, Несмелов увидел часовых. Из вагона вышел Дутов, Несмелов отдал честь, но Дутов в ответ только кивнул.

Войдя в вагон, Несмелов разделся. Попросил надушенного адъютанта о себе доложить. Через минуту адъютант пригласил его пройти к генералу. Несмелов сошел в уютный салон, обитый синим бархатом.

— Ваше превосходительство, командир Третьего Особого полка полковник Несмелов явился по вашему вызову.

Лимниц стоял у окна спиной и, не оборачиваясь, спросил:

— Почему явились? Я вызывал генерала Ломтикова.

— Вы вызывали командира полка. Он перед вами.

Лимниц повернулся. Оглядев Несмелова, достал из кармана френча портсигар, закурил папиросу, положил портсигар на столик, на котором стояла бутылка вина и два фужера.

Генерал был высокого роста и, несмотря на годы, сохранил спортивность фигуры. Его характерное, волевое лицо даже красиво. Седые волосы в завитках. Холодные глаза пытливы, но спокойны, зато руки в постоянном движении. Их кисти то утопают в карманах, то, заложенные за спину, сжимаются в кулаки.

Сев в кресло возле столика, Лимниц, не глядя на Несмелова, заговорил:

— Позавчера у меня был разговор с Ломтиковым, но он ничего не сказал о своей отставке. Оказывается, обходительный, но не искренний старик. Себе на уме.

Несмелов, не дождавшись приглашения сесть, сел в кресло без приглашения.

Лимниц вынужден был исправить свою нетактичность.

— Прошу простить. Бардак, творящийся на железной дороге, совершенно издергал нервы. Мы с вами уже встречались.

— Даже совсем недавно.

— Помню. Тогда я не смог убедить вас.

— Да, не смогли.

— И вы оказались правы, Ринову с его казачками красные намяли бока. Надеюсь, что сегодня поймем друг друга. Итак Третий Особый в ваших руках. Дельная боевая часть. Нужно признать, что в этом ваша заслуга.

— Заслуга генерала Ломтикова.

— Не скромничайте. Вам это не к лицу. Я принял решение сблизиться с вами, несмотря на различность наших характеров. Но мы оба злы на большевиков, и уже это должно нас сближать. У вас так же, как у меня, есть кличка. Для своих башкир вы «безрукий». Итак полковник. Постойте, почему полковник? Еще в Кургане читал приказ правительства о производстве вас в генерал-майоры.

— Знаю об этом, но считаю, что сибирское правительство неполномочно присваивать воинские звания.

— Но даже адмирал Колчак признал это право за своим правительством, когда оно присвоило ему звание полного адмирала.

— Разрешите мне остаться при своем мнении на этот счет. Чин полковника получил, когда русская армия была императорской.

— Ну, батенька, империи теперь и след простыл.

— Значит, быть мне полковником.

— Дурацкая блажь.

— Прошу не забываться, ваше превосходительство.