Ежедневно по утрам адмирал Колчак совершает верховые прогулки по городу со свитой генералов, бывает на молебнах в соборе, на благотворительных балах. Бесстрашие адмирала волнует и радует тех, кто еще не утерял уверенность в его счастливую звезду побеждать.

Бесстрашие адмирала заставляет волноваться за его жизнь, ибо в Красноярске уже известно об убийстве генерала Лимница. Ставка, чтобы скрыть от широких масс причину действия, объявила солдата-башкирина большевиком.

В декабрьские дни Красноярск молился, веселился, но не расставался с ознобом страха…

Дом лесопромышленника Владимира Саввича Красногорова оглядывал окнами фасада соборную площадь. В Красноярске был он примечательным не только богатыми хозяевами, но и тем, что в своем архитектурном замысле до мелочей походил на резиденцию губернатора. Поставил его дед нынешнего хозяина. Это он, владея в те годы заметным капиталом, надумал при строительстве не уступать царской казне.

Владимир Красногоров в Сибири фигура заметная и, прежде всего, университетским образованием, полученным по настоянию родителя Саввы Власовича, человека, хотя и купеческого сословия, но стремившегося шагать в ногу с цивилизацией и прогрессом.

Владимир Красногоров старался быть человеком либеральных взглядов, но все свои шаги на житейской тропе неизменно согласовывал с желаниями и наказами супруги.

Жена Красногорова — старшая дочь Кошечкина, — уже начавшая пятый десяток жизни Васса Родионовна, замуж была выдана отцом Родионом Кошечкиным. До венца и в глаза не видела будущего мужа.

Среди дочерей Кошечкина Васса Родионовна не самая заметная по наружности, но с характером. Став госпожой Красногоровой, она в браке по родительскому расчету не растерялась и, несмотря на молодость, наладила супружество по желанному ей руслу: исподволь подчинив мужа своей воле, прибрав к рукам все дела огромной фирмы по торговле сибирским лесом.

К мужу на людях Васса Родионовна относилась с подобающим уважением, но в доме он знал свое место и не считал свое положение обидным для мужского самолюбия.

Васса Родионовна предоставила мужу возможность быть в городе видной особой, даже городским головой. Он широко занимался благотворительностью, увлекался живописью, приобретая картины известных столичных художников. Любовь к живописи у Красногорова давняя. По его словам, она началась с поры, когда в доме о та он виделся с художником Василием Суриковым, уроженцем Красноярска, прославившим родной город.

Авторитет Вассы Родионовны в деловом мире Сибири был непререкаем. И даже в разговоре с отцом последнее слово оставалось за ней.

Дом Красногоровых был полной чашей, но, к великому огорчению его хозяев, в его стенах не звучал радостный детский смех…

Этот будний день в доме Красногоровых был особенным. Родители Вассы Родионовны с сестрой Руфиной уезжали в Иркутск. По желанию хозяйки, всей семьей отстояли в соборе обедню и перед дорогой отслужили напутственный молебен. Ради такого случая было нарушено время обеда. За стол сели на час раньше обычного.

Прощальный обед сервировали по-праздничному, серебром и посудой кузнецовского цветного фарфора, изготовленного фирмой в честь столетнего юбилея Отечественной войны. Обедали в парадной «золотой» столовой, названной так за пилястры, покрытые сусальным золотом.

За столом рядом с Вассой Родионовной — ее матушка Клавдия Степановна, рядом с Красногоровым — Родион Кошечкин. Направо от хозяйки — сестры Калерия и Руфина, налево — Настенька Кокшарова. На столе не было бутылок с вином. Только перед прибором Кошечкина графин с водкой и две большие рюмки.

Васса Родионовна в накидке на беличьем меху. Широкий, умный лоб от переносья рассекли две четкие морщины. Она сидела прямо, будучи уверена, что любая ее поза и жест не могут кому-либо из сидящих за столом чем-то не понравиться. Уверена в этом была уже только потому, что в своем доме она хозяйка и вольна поступать как захочет.

Васса Родионовна наблюдала за всеми обедавшими и, особенно, за Настенькой, к которой с первого дня ее появления в доме воспылала нежностью.

Первое блюдо — суточные щи с ватрушками ели молча. Заметив, что Настенька ест без видимого удовольствия, Васса Родионовна обратилась к девушке:

— Настасья Владимировна, ешьте, голубушка. Аль нe по вкусу что? Ешьте. Глядеть на вас без жалости нельзя. Худенькая, грустная. Ну, будто совсем березка на болоте.

— Я ем с удовольствием, Васса Родионовна.

— Да разве с удовольствием так едят. Какое же это удовольствие, когда треска скул за ушами не слышно.

Обедавшие получили возможность нарушить молчание и засмеялись. Улыбнулась и Васса Родионовна, на секунду разгладились на лбу морщинки.

— Каля, ты хлеб смелей кусай. Щи без хлеба, что любовь без поцелуя.