Всюду мелькали необычные картины. По револьверу заплясали электрические разряды, «курносый» закрутился как волчок. По стенкам норы пошли трещины, из которых вываливались черви.

В раздувшемся до размера большого арбуза камне плавала в жидком зеленом огне кукла. Она походила скорее на плохо сшитого медвежонка: глаза-пуговки, части тела были соединены грубыми нитками, на туловище красовались камешки. Лицо же куклы украшала гигантская улыбка.

Послышался хлопок, огонь вырвался из камня и набросился на Седьмого. Вновь раздался крик.

— Ки-и-и-и-в-и-и-ир!

Сплетения и узлы на кукле оживали, нити вытягивались, выплескивая звезды в нору. Седьмой закрыл лицо руками, но все равно свет вгрызался в его глаза, грозя ослепить навсегда. Звезды ударялись в него, превращались в пауков, по тельцам которых плясали электрические разряды.

Седьмой словно разделился на две части: одна его часть боролась с огнем, охватившем нору, другая пробилась сквозь землю и понеслась к звездам. Он по-прежнему видел все обычным зрением и в то же время мог смотреть на Норовые места, на Крылатых, летающих вокруг его ямы. Картинки складывались в мозгу Седьмого, перемешивались. Крылатые превращались в камни, камни превращались в Крылатых. Труп Червивого короля подняла в воздух неведомая сила, а потом бросила на камни. Из груди монстра вырвался хрип. Раздался хруст. Через мгновение Червивый король вдруг стал… деревом. Седьмой не мог объяснить подобную метаморфозу. Монстр превратился в старый дуб, покрытый зеленоватой корой. Но в то же время ствол был прозрачным, внутри которого застыл Червивый король.

В ночном небе возникла… дырка. Возможно, неведомая сила прорыла коридор сквозь пространство. Седьмой не знал наверняка. А потом в «дырку» заглянул гигантский глаз — с той стороны. Это взгляд придавил Седьмого. Зрачок размерами в миллионы световых лет рассматривал мир, в котором остатки человечества боролись с неведомыми тварями. Рассматривал мир, в котором выживал Седьмой.

Все исчезло.

Потом возникло снова.

Седьмой пытался закрыть глаза, не думать о происходящем, но все равно неведомые силы вкручивали в мозг образы чудищ.

— Кивир! — шептали камни в норе. — Кивир! Кивир!

Но вот два зрения соединились, и взгляд Седьмого застыл на кукле. Она тянула бесформенные руки к мужчине и плакала словно младенец. Пренебрегая грозящими опасностями, Седьмой подполз к кукле и коснулся ее головы.

— Кивир, — сказал он.

Нити, выскакивавшие из тельца игрушки, взлетали и разрывались над Седьмым, некоторые разбивались о его тело. Их прикосновение не причиняло ему вреда, а наоборот — придавали силу. Тело Седьмого подрагивало, как будто он только что вышел из ледяного душа. В голове гудело. Во рту было сухо как в Сахаре.

Седьмой взял в руки куклу. Он готов был поклясться, что игрушечное тельце вибрировало в такт биению его сердца.

Пар вырывался из рта Седьмого, брови и взъерошенные волосы покрылись инеем, куртка заблестела, от тающего льда, но он не почувствовал холода. Кукла повернула к нему голову, глаза-пуговки притягивали к себе взгляд. Одна из нитей, тянущееся от головы игрушки, обвилась вокруг кисти Седьмого. Камни зашипели. Словно огромная кисть мазнула по норе, выкрасив ход Червивого Короля в отвратительно пахнущий оранжевый цвет.

«Хочешь ли ты жить?» — раздался голос в голове Седьмого.

— Да, — прошептал он и провалился в пучину забытья.

Помнил ли он свое настоящее имя? Ведь Седьмым его звали лет пятнадцать-семнадцать. Влад, Слава, Толя, Рома, Артем, Дима, Коля, Ваня? Седьмой забыл. Да и неважно имя в мире, где человеку постоянно грозит опасность. Выжить бы. Хотя Седьмой отличался от других. Отличался прежде всего тем, что научился не только выживать, но и познавать (?). И если бы волшебник спросил у него, хотел ли бы он, чтобы исчезли чудеса, то Седьмой бы не смог ответить.

А прозвище «Седьмой» он получил после того, как прикончил Червивого короля, появившегося в Норовых местах после Всплеска. Шесть местных жителей пытались убить тварь, но были сожраны ею. И только когда старейшине хватило ума обратиться к изгою, живущему в Диком лесу, Червивого короля удалось извести. А изгоя жители обозвали «Седьмым». Давняя та история…

Седьмой смутно помнил то время, когда жил в лесу. С чего он вообще ушел из Норовых мест? Жена с ребенком умерла? Или поругался с кем из местных? Память молчала. В общем, спрятался Седьмой от людей в лесу. Построил дом, научился жить с тварями, коих рождал Всплеск, да вел дневник, в котором описывал увиденных монстров.

После того как Седьмой расправился в деревне с Червивым королем, старейшина разрешил изгою торговаться с жителями. К тому моменту Всплески становились сильнее. В лесу завелись твари пострашнее Червивых королей. Мало того: после Всплесков начали пропадать люди.

И как-то так получилось, что заботы о защите деревень упали на плечи Седьмого. Изгой превратился в защитника…

…Сознание вернулось к Седьмому сразу, будто он вынырнул из тьмы. Он лежал на деревянному полу своего дома, воздух был сырой и холодный. Тикали большие настенные часы в коридоре. В глаза больно бил солнечный свет. Кряхтя, Седьмой поднялся. Кости ломило. Казалось, что его тело прошло через мясорубку. Каждая клеточка кричала о боли.