И там, внизу, я пришла в себя от удара — то есть так мне показалось. Только потом я узнала, что мне сделали укол в сердце, такой здоровенной иглой… Прямо в машине «скорой».

После того как мадам Моризо закончила рассказ, некоторое время она, как и комиссар, молчала.

— Я себя часто спрашиваю, — снова заговорила старая женщина, — что со мной было бы, если бы мне не сделали этот укол… или сделали бы слишком поздно…

Бертеги догадался, что история еще не окончена, и ничего не сказал, ожидая продолжения.

— После этого все изменилось. Я стала видеть… разные вещи в тумане. И слышать. И еще я заметила, что, если я дотрагиваюсь до кого-то, кому больно, и желаю ему выздороветь, это сбывается…

— А еще было «дело Талько», — резко прервал Бертеги.

Молчание.

— Вы были с ними знакомы, я полагаю.

Она коротко кивнула.

— Даже хорошо знакомы, — продолжал Бертеги. — Поэтому и свет в конце туннеля был для вас не таким, как обычно. Вы это поняли в день катастрофы. Вы увидели адское пламя, которое вас ожидало.

— Я не крала детей, — еле слышно произнесла мадам Моризо.

— Но вы знали. Знали и ничего не сделали. Ничего не сказали.

На мгновение она закрыла глаза.

— После этого вы отдалились от них. И от всего мира.

— Я помогала людям как могла. Чтобы искупить наши грехи, — почти простонала она.

— А недавно вы поняли, что совсем скоро что-то произойдет… снова.

Глубокий вздох.

— На сей раз, может быть, вы сможете что-то сделать, пока еще не поздно. Вы, может быть, еще сумеете спастись от тех детей…

По-прежнему избегая смотреть в лицо Бертеги, мадам Моризо произнесла:

— Я видела свет на холме… В Талькотьере. Он горел недолго, но… Да, я почувствовала, что скоро что-то случится. Это было несколько дней назад. В такие дни, как сегодня — когда туман делается таким густым, — всегда происходит что-то… ужасное. Или еще в дни солнцестояний… Я начала тревожиться за Жерара, не отпускала его от себя. А потом я увидела…

— Призрака, — подсказал Бертеги.

— Тень, — поправила мадам Моризо.

— Бывшего обитателя Лавилля?

— Да, мне показалось, что он…

— Пьер Андреми?

Она вздрогнула, словно от оскорбления.

— Не знаю… я не уверена. С ним что-то не так. У него что-то с лицом… с кожей. Я его еле узнала.

— Оно обожжено? — спросил Бертеги.

— Я не знаю. Было темно. Я просто увидела, что что-то… не нормально.

— Но это мог быть Пьер Андреми? — настаивал комиссар.

— Да. Высокий, стройный… И взгляд… похож.

— Вы его хорошо знали?

— Все здесь его знали. Он был заметной фигурой. С кем только не водился — и с богатыми, и с теми, кто победней… С Талько тоже, само собой… Да, может быть, это он. Хотя я не уверена полностью…

— Вы, случайно, не знаете, чем он занимался в те времена?

Суровые черты лица мадам Моризо исказила гримаса боли.

— Это было так давно… У него была история с моей дочерью.

— Что за история?

— Она… поставляла ему животных.

Бертеги буквально задохнулся от изумления — он совершенно не мог представить себе систему таких поставок.

— В нем что-то было… какая-то власть, — продолжала мадам Моризо. — Уже в те времена он заставлял людей делать что угодно, мог ими манипулировать. Моя дочь была от него без ума. Да и не только она… Все девчонки по нему с ума сходили. Это было что-то ненормальное… И вот, скот стал пропадать. Сначала мы не могли понять, в чем дело, потом…

В ее голосе зазвучала тихая, безнадежная печаль.

— Она уехала почти сразу вслед за ним. И после этого вернулась только один раз — привезла Жерара. Ему тогда было всего две или три недели…

Сейчас мадам Бертеги казалась совсем старой, обессиленной.

— Поэтому он и убил быка, — сказал Бертеги. — Хотел предупредить вас, чтобы не болтали. Иначе у вас будут неприятности посерьезнее.

— Да… Но мой старик ничего не понял. Моризо никогда не хотел ничего замечать, ни во что верить. Он даже не стал меня слушать, когда я рассказала ему про свет, который видела в Талькотьере… А иначе… иначе он бы никогда не стал вызывать полицию. В таких случаях местные предпочитают не иметь с ней дела…