— Понимаю, — кивнул Бертеги. — Скажите, месье Рошфор, а если я внимательно прочитаю списки ваших служащих, не может ли оказаться так, что большинство… ушедшихбыли так или иначе причастны к «делу Талько»?

Рошфор и глазом не моргнул. На его губах по-прежнему сияла улыбка.

— Если это и было так, я не вижу здесь ни малейшей связи с моим учебным заведением, а также с тем, как я им управляю, думаю, вы сами в этом убедитесь.

Бертеги снова кивнул.

— О, я верю вам на слово. Но даже если у вас не осталось никого из старых служащих, может быть, как-то можно узнать координаты тех… кого «ушли с работы»? Ведь не все они покинули Лавилль, я полагаю?

«Посмотрим, смогу ли я что-нибудь для вас сделать… я распоряжусь, чтобы для вас нашли списки». Эти слова Рошфора, произнесенные ледяным тоном, продолжали звучать в ушах Бертеги, пока он спускался по ступенькам административного здания. Покидая приемную, он намеревался как следует хлопнуть дверью, но мощная пружина этому помешала — отчего дурное настроение комиссара только усугубилось. Он ступил на узкую аллею, с двух сторон обсаженную деревьями, которая, идя немного под уклон, наконец вывела его во внутренний двор. Бертеги пересек его, все еще злясь на эту глухую провинцию с ее неписаными законами, скрытностью и упорным молчанием. Он был совершенно равнодушен к великолепному зрелищу, открывшемуся перед ним: ничто в «Сент-Экзюпери» не могло вызвать его симпатии.

Бертеги был на полпути к воротам, когда его внимание привлекло какое-то яркое пятно за окном, — в «Сент-Экзюпери» было не так уж много ярких штрихов.

Оранжевый, почти огненный цвет… Где он видел такой? Совсем недавно… Ну да, на кладбище!

Бертеги присмотрелся и, разглядев за окном женщину с высокой прической, остановился.

Официантка из местного кафетерия. Она была на похоронах Одиль Ле Гаррек. Не колеблясь ни минуты. Бертеги толкнул дверь кафетерия. Разглядев поближе огненного цвета шиньон и слишком яркий макияж, Бертеги немедленно вспомнил доктора Рут, американского сексолога, которая одно время вела телепрограмму, посвященную сексуальным вопросам, и рассуждала о пенисах и клиторах с неисправимым акцентом еврейских обитателей Нью-Йорка.

Да, та самая женщина, что была на кладбище. Интересно, много ли таких в Лавилле — всем своим видом словно выражающих презрение к заманчивым обещаниям «Л’Ореаль»?

Официантка улыбнулась комиссару, едва тот переступил порог, и продолжала улыбаться, пока он проходил мимо трех занятых столиков: компания мужчин за одним из них, оживленно спорящих о чем-то, замолчала при его появлении; господин с усами за вторым на мгновение оторвался от своей газеты; а хорошенькая молодая женщина за третьим вообще не обратила на него внимания — ее глаза были устремлены в раскрытый перед ней ноутбук.

Бертеги расположился за барной стойкой и попросил кофе.

— Не хотите кусочек торта? — предложила «доктор Рут». — Я сама его испекла, — добавила она, указывая на торт под большим стеклянным колпаком, нарезанный на порционные куски.

Бертеги вежливо отказался, хотя и с некоторым сожалением. Разговор за его спиной возобновился. Речь шла о французской футбольной сборной: то и дело назывались имена игроков. Джентльмен за отдельным столиком, похожий на полковника в отставке, неодобрительно шевелил усами, а женщина за ноутбуком самозабвенно стучала по клавишам. Да, хорошенькая, еще раз отметил Бертеги. Под ее свитером грубой вязки угадывались соблазнительные очертания груди, густые волнистые волосы медового цвета спадали на светлые глаза, в которых, казалось, мелькают искорки.

— Пожалуйста, ваш кофе…

Бертеги повернулся к стойке — перед ним стояла большая дымящаяся чашка.

— Вы отец кого-то из учеников?

Бертеги улыбнулся: «Сент-Экзюпери» был замкнутым мирком, и, очевидно, любой посторонний, оказавшийся здесь, вызывал любопытство.

— Возможно, в будущем, — ответил он. — Моей дочке пока только восемь.

— О!

Удивление, сквозившее в этом коротком восклицании, означало вопрос: тогда кто вы и почему здесь?

— Если вы отдадите ее сюда, то, уверяю вас, здесь ей будет хорошо. Мне еще не доводилось работать ни в одной школе такого уровня…

— А вы работали во многих школах?

«Доктор Рут» на мгновение отвела глаза, а потом расхохоталась с полной непосредственностью, обнажив зубы с заметными кое-где пломбами и следами розовой помады.

— Вы меня подловили! На самом деле только в этой!

— И давно вы здесь?

— О, да… почти двадцать пять лет…

Бертеги улыбнулся, одновременно чувствуя, что у него вот-вот вырастут вампирские клыки, которые он бы с наслаждением вонзил в шею Рошфора.

— А я слышал, что весь местный персонал работает максимум десять лет…

— Кто вам сказал?

— Э-э… месье Рошфор. Точнее, я его так понял…

Услышав имя Рошфора, официантка, видимо, осмелела: если ее собеседник накоротке с директором, можно быть откровенной.

— Но я вам правду сказала. Действительно, после его появления многое изменилось… включая и персонал. По сути, я единственная, кто остался…

— И как же вам удалось удержаться? — спросил комиссар.