— Ты в порядке? — повторила я. — Такое происходит каждый раз во время этого фильма?

Линда громко шмыгнула носом:

— Кажется, да. А где Алекс?

Это немного выбило меня из колеи.

— Гм, на футбол пошел. Он переезжает к Чарли в Фулхэм.

Если уж не меня, то пусть хоть Линду это порадует.

— Вот как. — Она посмотрела на меня покрасневшими глазами. Толстые стекла очков запотели от слез. — Ты… будешь скучать по нему.

— Да. Да, буду. — Разрази меня гром, мы, кажется, нашли общий язык! — Но мы и дальше будем видеться… Это только до тех пор, пока не найдем жилье для нас обоих, понимаешь?

Линда задумчиво покачала головой. Ой, нет, только бы у нее не было припасено другого жильца — вот бы я влипла! Но, взглянув на Линду повнимательней, я поняла, что меня не слушали: она с головой погрузилась в драму. И какую роль разыгрывала она там, за своими окулярами? И сколько всего я еще не знала об этой толстушке, с которой прожила бок о бок почти два года? И тогда я послала все черту и, припомнив, что голая задница Рэйфа Файнса [11] свое уже отмаячила, ушла на кухню, сварганила себе чаю и в кои-то веки легла спать пораньше. Что ж, сегодня выдался насыщенный день.

Проснувшись на следующее утро, я поняла, что:

1) у меня нет похмелья, и это очень странное ощущение;

2) провались все к чертовой матери, я сегодня иду работать в отдел маркетинга;

3) на меня психанула Фран;

4) надо прикидываться перед Алексом, будто все просто замечательно, и постараться никогда в жизни больше на него не давить;

5) Алекс не лежит рядышком, умоляя меня не вставать и источая упоительный запах. Ну где его носит?!

Там что, дождь? Вот и хорошо.

На работу я притащилась по-наглому, на грани опоздания. Возле моего стола уже крутились какие-то люди, не зная, куда пристроить засохший цветок в горшке. Барни благоразумно не показывался на глаза.

— Я уже переезжаю? — поинтересовалась я у рабочих — надеюсь, с достаточно кислым видом.

— Не переживай, лапуля. — Тот, что покрупнее, бросил на меня сочувственный взгляд человека, которому каждый день приходится освобождать чужие столы, — кстати, возможно, так оно и есть.

Эти ребята, наверное, эксперты по людским горестям. Я уже была готова услышать что-то вроде: «В море беды и похуже случаются», но рабочий воздержался.

— Вывезем в два счета.

Если бы. До меня вдруг дошло, что его напарник, тип со смешными ушами, у которого будто что-то прилипло к подбородку, как раз тянется к моему аварийному ящику. Там хранились трусики, тампоны и целые залежи использованных салфеток.

— Э-э-э, я сама это возьму! — завопила я отнюдь не таким голосом, каким предлагают помощь.

Первый парень кинул на ушастого взгляд, красноречиво говоривший: «Это мы уже проходили».

— Знаешь, лапуля, нам вовсе не обязательно заглядывать в ящики, чтобы вынести их из кабинета.

— Ну хорошо, хорошо.

Да пошло оно все. Я повертелась по сторонам — не надо ли прикинуться, будто помогаю, — и в конце концов слиняла с видом «совсем забыла, мне надо сделать что-то жизненно важное».

Спускаясь по лестнице в отдел по маркетингу, я приостановилась было, чтобы попрощаться с друзьями-сослуживцами, но вспомнила, что никаких друзей у меня тут нет.

— Уходим так рано? — услышала я голос Ширли.

— А я вообще думала, что ее на временную работу взяли, — заметила другая секретарша.

Я скорчила ей рожу (точнее, скорчила самой себе — не хватало, чтобы мне выцарапали глаза фальшивыми ногтями с блестками) и скрылась в чреве здания.

Отдел по маркетингу покрасили заново — в лимонный и бирюзовый цвета, весьма эксцентрично. Кто-то хотел, чтобы люди думали, будто работа — это смешно. Что до меня, то я струхнула.

— Привет! Ты, наверное, Мелани? — В голосе сотрудницы слышалась такая радость, что можно было подумать, будто это давно потерявшаяся родственница, которая рассчитывает на наследство после меня. — А я Флави!

Так это и есть та сука Флави, с которой мы без малого год пререкаемся по голосовой почте? Ну-ну. Выглядела она, как размалеванная продавщица из парфюмерной лавки.

— Очень рада тебя видеть! Тони и Элвис принесут твои вещи?

Даже рабочих по именам знает, злобно подумала я.