Но почему же США, получив, казалось, такой прекрасный повод для интервенции в Боливию, отказались им воспользо ваться (кстати, они и сам повод скрывали, чтобы не отвечать на поставленный нами вопрос)?

Объяснялось это (и, надо сказать, не без основания) опасениями создать в результате такой интервенции «второй Вьетнам» в Латинской Америке. Кроме того, соседние Аргентина и Бразилия, давно соперничавшие за влияние на эту страну, наверняка ввели бы туда свои войска. Такая тройственная интервенция скорее всего вызвала бы взрыв возмущения у боливийского народа. Крайне отрицательно восприняли бы такой ввод войск в Боливию и другие ее соседи — Чили и Перу. Данный вариант, в известной мере, мог быть на руку только Че Геваре и его партизанам.

Выбирая указанную линию замалчивания присутствия Че в Боливии, президент США тем самым избегал возможного конфликта с еще большими «ястребами», чем он сам. Они могли, узнав правду, настаивать на интервенции. Одновременно Джонсон отодвигал свержение верного Вашингтону Баррьентоса, которое могло бы ускориться в результате возможного революционного кризиса, спровоцированного партизанским движением.

В случае если бы партизанское выступление набрало трудноуправляемую силу, видимо, так рассуждали в Белом доме, можно было бы изменить тактику борьбы с ним.

Показания на следствии Дебре и Бустоса показали, что причин для резких движений у Вашингтона пока нет. Лучше помалкивать и не раздувать «мифы». Вот почему все стрелы были обращены не на командира партизан, а на безобидного французского журналиста. Для Дебре даже была сшита специальная тюремная роба с огромным номером «001» на спине (знайте, мол, граждане, кто враг № 1).

Однако было бы неправильно думать, что в Вашингтоне пустили развитие событий на самотек. Американцы стали действовать еще более активно, чтобы не допустить усиления антиимпериалистического движения на континенте. Была ужесточена блокада в отношении Кубы, агентами ЦРУ предпринимались попытки физической расправы с Фиделем Кастро (о некоторых из них мы говорили выше). Был оказан невиданный нажим на ОАГ с целью создания межамериканских вооруженных сил, под флагом которых было бы проще осуществлять любые интервенции в случае появления в регионе «подрывных элементов».

В самой Боливии также была активизирована деятельность США по всем линиям. Особенно это касалось военной разведки и спецслужб. Начальник разведки четвертой дивизии боливийской армии А. Сентено заявлял:

«Во всех действиях против партизан мы широко сотрудничали с агентами ЦРУ, в том числе с кубинцами Феликсом Рамосом и Эдуардо Гонсалесом (о них говорилось выше. — Ю.Г.) так как знали, что они служили Соединенным Штатам — стране, являвшейся нашей союзницей в антипартизанской борьбе» [353] .

Офицер боливийской разведки М. Васкес был еще более многословен:

«Вся информация министерства внутренних дел, прежде чем поступить в разведывательный отдел армии, направлялась в американское посольство через сотрудника Центрального разведывательного управления США капитана Хьюго Мэррея. Эта информация предоставлялась его агентами, работавшими в министерстве внутренних дел...» [354] .

Хорошая информированность о деятельности партизан позволяла американцам манипулировать общественным мнением. Уже 29 сентября телеграфные агентства США сообщили из Камири, что боливийские войска обнаружили отряд Че Гевары (якобы только сейчас!) в ложбине в 128 километрах к северо-западу от этого города и что туда перебрасываются части «рейнджеров». А «Нью-Йорк таймс» 7 октября (!) опубликовала статью под заголовком «Последнее сражение Че Гевары», предсказывая ему неминуемую гибель.

И все же хочется вернуться к вопросу, поставленному в названии этой главы, — почему расстреляли Че? Если кратко, то из-за патологической ненависти и животного страха. Да, да, именно страха перед фантасмой «подрывной деятельности» партизан, страха перед возможностью возникновения «второй Кубы» на континенте. Такая возможность больше всего пугала противников Че в Латинской Америке, равно как и их североамериканских покровителей.

Для более глубокого осмысления этого психологического феномена вспомним здесь об одном событии, которое произошло в Гаване в июльские дни 1967 года, когда отряд Че совершал с боями мучительные переходы по горам Боливии. Там заседала конференции Организации латиноамериканской солидарности (OЛAC), в которой приняли участие делегаты почти всех стран Латинской Америки, в том числе Боливии. Этот форум одобрил курс на развитие партизанского движения в регионе и направил «Поздравительное послание майору Че Геваре», провозгласив его «почетным гражданином нашей обшей родины — Латинской Америки». В этом документе конференция не только солидаризировалась с партизанским движением в Боливии, но и полностью одобряла идею Че Гевары о создании на континенте «нескольких Вьетнамов», способных превратить континент в «могилу империализма США».

Конференцию ОЛАС широко освещали СМИ всех латиноамериканских стран. Вашингтон рвал и метал по поводу ее резолюций, призывавших последовать примеру Че в масштабах всего континента. ОАГ созвала немедленно свою конференцию, которую президент Баррьентос истерично призывал к интервенции против Кубы.

Поэтому, добивая раненого Че Гевару, его противники стреляли не только в кубинского команданте, они стреляли в ОЛАС, Кубу, во всех и вся, что мешает им сохранять выгодное и комфортное «статус-кво» в Латинской Америке.

Любой выстрел имеет эхо. Имели его и девять выстрелов, оборвавших жизнь «героического партизана». Раскатистым эхом отозвались они не только в сердцах, но и в делах его последователей и сподвижников на континенте. Мы расскажем здесь о некоторых из них и не обо всех странах, где развивалась в той или иной форме освободительная борьба. Нам хотелось бы показать общую картину этой борьбы в регионе, чтобы читатель мог убедиться, что дело Че не было авантюрой одиночки, ни тем более блажью фанатика. Поэтому мы возьмем более широкий временной ракурс, нежели годы, непосредственно граничащие с пребыванием Гевары в Боливии.