Но запах их был ужасен. И, поскольку я был лишен возможности менять положение, я ничего не мог сделать, чтобы его избежать.

Они что-то кричали на своем языке, и я понял, что болтливостью заперазхи превосходят новариан. Я, естественно, не понял из их речей ни слова. Среди них, казалось, было два вождя: очень высокий воин средних лет и согбенный белобородый старец. Первый отдавал людям распоряжения, но время от времени вполголоса спрашивал совета у второго.

Они повернули меня, расстегнули на мне одежду и принялись разглядывать, тыча в меня пальцами. Наконец четверо из них подняли меня, каждый держа за одну конечность, и понесли. Остальные последовали за ними, тяжело нагруженные лошадиным мясом. От самой же клячи не осталось теперь ничего, кроме скелета. Я почти не видел дороги, по которой мы двигались, из-за того, что находился в неудобном положении и не мог повернуть голову. Я мог лишь смотреть в небо, полуприкрыв глаза, чтобы их не слепило солнце.

Заперазхи вошли в деревню, состоящую из кожаных палаток, теснившихся у входа в пещеру. Меня пронесли мимо столпившихся у своих домов женщин и детей к этой самой пещере, расположенной у основания скалы. Темнота пещеры скоро уступила место свету факелов и многочисленных маленьких ламп из камня, расставленных вдоль стен. Каждая такая лампа представляла собой глубокую тарелку с ручкой и фитилем: кусочком меха, плавающем в озерце растопленного жира.

В глубине пещеры стояла тускло освещенная статуя, своими размерами раза в два превышающая человеческий рост. Вероятно, она была высечена из огромного сталактита, вместо носа у нее была выпуклость, а мужской орган по размерам не уступал массивным конечностям.

Некоторое время заперазхи игнорировали меня. Все время кто-то входил и выходил, в пещере не смолкал гул голосов.

Благодаря костру, разведенному у входа, лампам, фонарям и дыханию собравшихся заперазхов, в пещере было куда теплее, чем на улице. Я начал отогреваться. Вскоре я уже мог открывать и закрывать глаза, потом двигать головой и, наконец, пальцами на руках и ногах.

Пока я прикидывал, как лучше использовать вновь обретенную подвижность, белобородый старец, которого я уже видел раньше, пробрался сквозь массу людей и остановился передо мной, держа лампу в руке. Потом он схватил меня за руку и резко дернул.

Мне следовало бы притвориться, что я все еще не способен двигаться, но движение его было слишком неожиданным и застало меня врасплох я вырвал руку у заперазха, выдав тем самым, что уже вернул себе нормальную двигательную способность. Старик позвал несколько членов племени и, они поспешили к нему. Одни сорвали с меня плащ и шапку, данные мне Айвором, другие связали мне лодыжки и кисти рук. Те, что отняли у меня одежду, забавлялись, примеряя ее на себя и громко хохоча при виде того, как она меняет их внешность.

Старец опустил свою лампу и сел подле меня, скрестив ноги. Он мне задал вопрос на языке, которого я не понял. Я мог лишь смотреть на него… Тогда он сказал мне на ломаном новарианском:

— Ты говоришь новарианский язык?

— Да, сэр. Меня зовут Эдимом. К кому имею честь обращаться?

— Я Иурог, шаман… по-вашему «колдун» из племени заперазхов. Но кто есть ты? Ты не есть человек.

— Нет, сэр, я не человек. Я — демон с 12-го уровня, посланный с поручением синдиками Ира. Могу ли я взять на себя смелость осведомиться о ваших целях?

Иурог хмыкнул.

— Демоны есть дьяволы, суть существа колдовские. Но у тебя, по крайней мере, хорошие манеры. Мы принесем тебя в жертву Рострошу. — Он кивнул в сторону идола. — Тогда Рострош посылать нам много овец и много коз для еды.

Я попытался объяснить ему причину моего путешествия и важности моей миссии, но он лишь смеялся над моими объяснениями.

— Все демоны лгут, — сказал он. — Это знать каждый. Мы не бояться тебя, черный человек, даже если ты есть дьявол.

Я спросил:

— Доктор Иурог, объясните мне одну вещь, прошу вас: мне сказали, что в соглашении между вашим народом и солибрийцами есть пункт о свободном проходе путешественников через Игольное Ушко. Почему же тогда вы меня поймали?

— Соглашение нехорошее! Солибрийцы обещать, что давать нам каждый месяц по быку, а мы позволять им ходить здесь. Когда Гавиндос стать главный солибриец, он больше не посылать нам быков. Он не держать слово, мы его тоже не держать. Все чужеземцы лгать.

— Вы поймали меня с помощью магического заклинания, заставившего меня окаменеть?

— Конечно. Моя — великий колдун. Ха-ха!

— Но, послушайте, вы же зарезали для еды мою лошадь, а ведь это почти столько же мяса, сколько от быка, если бы солибрийцы его прислали. Не считаете ли вы, что это — честная плата за то, чтобы позволить мне пройти через перевал?

— С тобой соглашения нет. Ты есть враг. Все чужеземцы есть враги. Их нужно ловить и приносить в жертву. Но я вот что сказать. Заперазхи хотеть снять с тебя шкуру живьем очень медленно, но из-за того, что ты очень милый дракон с очень хороший манеры, и еще из-за лошади я тебе быстро перерезать горло, чик-чик. Не больно. Хорошо с моей стороны, да?