Аллен Уэлш Даллес, специалист по тайным операциям, так определил цель: — Подразделение будет называться SMM — Saigon Military Mission (“Военная миссия в Сайгоне”). Она, не привлекая к себе внимание, устроится на юге и поддержит местные антикоммунистические силы (вьетнамские, а не французские!) во всех формах ведения тайной войны, для подавления коммунизма в этом регионе. Размещенные там французские войска будут рассматриваться как дружественные союзники.

Стоило шефу ЦРУ услышать пояснения своего брата, он тут же понял, что лишь один человек может стать руководителем операции. Это был самый способный и опытный в Азии разведчик — полковник Эдвард Дж. Лансдейл. В данный момент он еще пребывал в Маниле, где долгое время занимался борьбой с коммунистической повстанческой армией “хуков”. Благодаря его помощи, “хуки” были практически нейтрализованы. На Филиппинах Лансдейл опробовал множество своих весьма необычных идей, направленных на то, чтобы не просто бороться с вооруженным освободительным движением наступательными методами, но и подрывать его изнутри. В этом он преуспел вместе со своим закадычным другом Рамоном Магсайсаем, ставшим теперь филиппинским президентом и правившим в интересах Соединенных Штатов, которые построили на островах самые большие военно — морские и военно — воздушные базы за пределами собственной территории. Но Лансдейл не был тем человеком, которому можно было просто приказать. Он был редким специалистом высокого класса, с которым нужно было сперва в дружеской форме обсудить новую работу.

Хорошо выглядевший, в прекрасной форме мужчина 46 лет, родом из Детройта, он сделал карьеру офицера в ВВС и окончил университет в Лос — Анджелесе. Разведывательные задания он выполнял еще во время Второй мировой войны, а после нее был принят в ЦРУ теми людьми, которые превосходно знали его выдающиеся способности, после чего выполнил немало деликатных заданий.

Лансдейл обладал важным преимуществом — он одинаково уверенно чувствовал себя и на скользком дипломатическом паркете и на заминированной тропе в джунглях. Он мог очаровать супругу посла на приеме, и с таким же успехом нанять мелкого гангстера в гонконгской таверне, который за пару сотен долларов зарезал бы проезжавшего политика из любой страны, а уж Лансдейл позаботился бы о том, чтобы большие бульварные газеты приписали это убийство коммунистам.

— Примечательное задание, сэр, — сказал Лансдейл, когда Даллес лично проинформировал его о новом поручении после удачного завершения дел на Филиппинах. Он думал о том, кого он знал на новом театре действий, еще со старых времен, на кого мог бы положиться, и кто смог бы стать его ближайшим сотрудником.

— Это долговременное задание, полковник, — подчеркнул Даллес. — Оно, вероятно, продлится годы. А закончится лишь тогда, когда Индокитай прочно будет в наших руках. Так же прочно, как Филиппины. Это, так сказать, мягкое подбрюшье Азии. Тихий океан это американское море и останется им. Индокитай, с этой точки зрения, будет нашим важнейшим передовым постом на противоположном материке…

Я понял, сэр. Каковы мои полномочия?

— Вы подчиняетесь напрямую мне. Никто больше не может вам указывать. Ни наш посол во Вьетнаме, ни генерал О'Дэниел, глава консультативной миссии наших вооруженных сил. На первой фазе в качестве контактного лица с вьетнамской стороной с вами будет работать руководитель бюро Информационной службы Соединенных Штатов. Ваше прикрытие — заместитель военно — воздушного атташе.

К концу разговора оба мужчины были едины во мнении. Полковник Эдвард Лансдейл будет своими методами пробивать дорогу для постоянного расширения американского вмешательства, организуя тайную борьбу против коммунизма во всем Вьетнаме. Он вернулся в свой отель в Вашингтоне, выпил сначала в тишине виски без воды и безо льда. Потом начал готовиться к поездке.

Для своих французских союзников брат шефа ЦРУ министр иностранных дел Джон Фостер Даллес придумал в эти дни еще один психологический трюк. Он должен был помочь поддержать боевой дух французского экспедиционного корпуса, пока США спокойно подготовятся к безопасному взятию этого театра войны в собственные руки.

— Найдите Калдеру, — приказал министр курьеру, который через пару часов должен был вылететь в Манилу, молодому бравому майору ВВС, выполнявшему уже не первое задание такого рода. — Я хотел бы, чтобы он вылетел в Сайгон. Срочно. Все, что ему нужно делать, написано в моем письме. Еще я хочу, чтобы после прочтения письма он тут же позвонил мне. Хорошего путешествия!

Генерал Калдера, профессиональный военный, принял курьера в своем штабе на американской авиабазе Кларк — Филд недалеко от филиппинской столицы с некоторым скепсисом. Он командовал дальневосточной воздушной армией США, мощной военной силой, и он привык получать приказы только от своих военных начальников в генеральном штабе. Здесь было не так. Пару дней назад его уже предупредили из Пентагона, что он должен со всей старательностью выполнить поручение, которое передаст ему Даллес.

— Ну а что это, — спросил Калдера ожидавшего курьера, прочитав послание госсекретаря, — предложение или приказ?

Майор осторожно ответил: — Я просто курьер. Я не знаю содержания.

Калдера и не ждал ответа на свой вопрос. Это было просто выражение негодования, потому что ни один военный в мире не любит, когда гражданские приказывают, что ему делать. Он взял телефон и приказал связаться с Ханоем и узнать, кто его встретит, если он прибудет туда примерно через 12 часов. Потом он отпустил курьера, посоветовав скорее лететь назад. — Иначе может получиться, что я буду в Ханое раньше, чем вы сообщите мистеру Даллесу о передаче его послания.

Через несколько минут Калдера получил ответ. Кроме французского верховного комиссара Мориса Дежана с ним будут вести переговоры Коньи и направленный Наварром офицер ВВС.

— Переговоры — это хорошо! — веселился Калдера, сидя в своем четырехмоторном С-119 и смотря на тонкий слой облаков, похожий сверху на пуховую перину. — Я прилетаю сюда скорее как фокусник — новичок, еще опасающийся выхода на сцену!

Но когда он выполнил задание Даллеса в Ханое, страх сцены прошел; он чувствовал себя уверенным как всегда. Ему удалось обмануть французов, с которыми он вел переговоры, скрыв от них настоящую цель его миссии, как это и задумывалось Даллесом. Обманул всех, кроме Коньи. Старый лис, правда, тоже не сомневался в искренности американских предложений, но сомневался в ожидаемом эффекте.