– Да. Но мне интересно знать, кто была та леди?

– О, – сказал он, опуская стакан, – она просила передать тебе привет от Бернис, твоей знакомой по хору. – Он утер рот рукой и подошел к раковине налить еще воды. – Я и не знал, что ты пела в хоре.

– Еще в начальной школе. Я помню Бернис. Она работает на бензозаправке.

– Очевидно. Я решил немного покататься по городу. Его не отнесешь к числу больших.

– Тебе бы приехать сюда вчера вечером, – сказала я. – Часть его разрушена взрывом.

– Правда? – Он снова пил воду, причитая, какая она вкусная.

Для редактора нью-йоркского издательства Спенсер был спортивен. Сказал, что часто ходит в гимнастический зал, который находится в его многоквартирном доме. Не в пример мне успел загореть.

Я рассказала немного о пожаре, о том, как таскала мешки с песком и вернулась домой поздно, а сегодня с утра встречалась с матерью, и потому у меня не было времени позвонить ему. Я провела его по дому, и в гостиной он обратил внимание на фотографию, где мы с Робом стоим с родителями перед нашим домом.

– Это твой отец? – спросил он, взяв в руки фотографию.

– Да. – Я подошла к нему и встала рядом.

– Он был такой молодой.

Я посмотрела на папу. Был.

– Твоя мать сногсшибательна, Салли, – сказал он, ставя фотографию на место и взяв другую, более позднюю.

– Да, она такая, – согласилась я.

– Ты на нее похожа.

– Но я другая, – вздохнула я.

– В чем дело?

– Сегодня утром она сказала мне, что я должна повзрослеть. – Я опустилась в кресло. – Я слишком долго валяю дурака.

– Она не хочет, чтобы ты выходила замуж за этого парня – Дага, ведь так? – спросил он, опускаясь на колени рядом с креслом. – Могу я надеяться, что ты скажешь ей обо мне? – продолжил он, взяв меня за руку. – Хотя боюсь, она посоветует тебе оставаться с ним.

– Речь шла не о нем, – ответила я, – а обо мне, моих опрометчивых решениях и метаниях.

– Я соскучился по тебе, – сказал он, целуя мне руку. – Может, это и смешно, но так и есть на самом деле.

Так, у меня засвербило между ног. Недолгой же была передышка.

– Надеюсь, что смогу уговорить тебя поехать на неделю в Нью-Йорк, – продолжал он, – и остаться у меня. Можешь разместиться в гостиной. Там есть письменный стол и телефон, а внизу у нас факс…

– Спенсер, – прошептала я, положив палец ему на губы и качая головой, – это слишком быстро.

– Меня это не волнует, – ответил он, глядя мне в глаза.

Я ощутила горячее предвкушение внизу живота. Позор. Он поцеловал меня в шею, коснувшись груди.

– Поехали со мной, – прошептал он. – У тебя нет причин отказываться. Тебе надо работать. Целыми днями я буду в офисе. Консьерж будет вызывать тебе такси, принимать почту, отправлять факсы, делать все, что захочешь. Ты сможешь заказать кофе, еду. А по вечерам, – через футболку он поцеловал меня в грудь, – мы будем вместе обедать, рассказывать друг другу, что произошло за день, а затем… в постель. Ты и я. – Он поцеловал меня долгим поцелуем. – Только ты и я. Все ночи. Всю неделю.

– Это сумасшествие, – вздохнула я, закрывая глаза.

– Это чудесно, – выдохнул он мне в ухо.

Я не понимала, что мы делаем; сначала мы просто целовались и обнимались, а в следующее мгновение я уже скинула с себя шорты, стала расстегивать его ремень и молнию на шортах, а он приподнял мне ноги. Встал перед креслом на колени, сдвинул меня к краю кресла и осторожно вошел в меня.

– О Господи, – простонала я ему в плечо.

Я почувствовала, как он отклонился от меня, и открыла глаза. Он улыбнулся, глаза его сузились словно от боли. Его рот прижался к моему рту, и он толчком снова вошел в меня. Затем вышел. Снова вошел. Вышел. С каждым толчком он проникал в меня все глубже. Вниз-вверх, вниз-вверх.

– О, Салли! – выдохнул он, отрывая свои губы от моих.

Сейчас его глаза были закрыты, голова откинута назад, движения замедлились. Я чувствовала, что дело идет к концу, и не могла этого выдержать; я не хотела, чтобы он кончил, поэтому столкнула его на пол и села на него верхом. Мои груди касались его лица, и я начала двигаться вверх-вниз, чувствуя его внутри себя, я ускоряла ритм, стонала, он весь напрягся, и я знала, что он уже не может сдерживать себя, но все же продолжала двигаться, пока тоже не почувствовала, что кончаю.