Это как будто его немного успокоило.

— Я распоряжусь принести еду и одежду.

Тогда они разошлись и Мийя пошла к своему дому. Там она задержалась на пороге всматриваясь в наползающую за окраину темноту. Ничего не было видно кроме редкого отблеска исчезающей звезды. И если агоры и скрывались где-то среди нанесённых метелью курганов, то ещё не успели подобраться к поселению.

— На всё воля Твоя, — горячо прошептала она и вошла в дом.

В первое же утро после прибытия легионера и стража людей охватило волнение. Переговаривались сегодня иначе, чем обычно, и даже старая Бура не следила внимательно за прохвостом Фрэем. Дети с любопытством глазели на домик где как они знали, спрятался легионер. Иногда они поглядывали на старших, но те хранили молчание.

Выйдя из дома впервые, Аджеха увидел, что люди смотрели на него так. Это нисколько не было похоже на его прежние посещения городов и поселений. Там к нему привыкли, храм находился рядом и люди вели с храмом торговлю. Форму он оставил ту же, не став надевать принесённую одежду.

Он спустился по вырезанным из камня ступеням.

— Утро доброе.

Ночь прошла в непрекращающемся наблюдении за Люменом. Приходилось ежеминутно проверять состояние того, которое лишь к утру немного стабилизировалось. Иногда он что-то говорил, но Аджеха не прислушивался.

Стоящая перед ним жрица улыбнулась.

— Утро доброе, — ответил Аджеха.

Ему хотелось дышать свежим воздухом, пройтись по снегу.

— Позволите узнать, лучше ли чувствует себя сын Легиона?

— Вполне, — кажется, она не заметила изменения интонаций в его голосе. Смотря в эти чистые доверчивые глаза, Аджеха почувствовал вину и исправился. — Лихорадка спала, температура понизилась. Можно рассчитывать на постепенное выздоровление.

Жрица с облегчением вздохнула прижав руку к сердцу.

— Хвала Императору! И тебе.

Аджеха нахмурился не зная, как реагировать.

— Спасибо, — в это слово было вложено столько горячей благодарности, что ему не оставалось ничего другого, кроме как молча кивнуть. А ещё он заметил, что когда заговорил со жрицей, люди словно расслабились и уже спокойнее занимались своими делами.

— Я буду рядом, — после она кивнула и ушла.

Только потом Аджеха вспомнил, что так и не узнал её имени. Но как жрица и обещала, она всегда была рядом. Прошло ещё несколько дней и за это время значительных изменений к лучшему не происходило. Люмен так же большую часть времени проводил с закрытыми глазами. Часто тело охватывала дрожь, он то замерзал, то его охватывал жар. И тогда Люмен бредил. Как бы Аджеха не пытался игнорировать это, он против воли узнавал имена. Тот звал других легионеров. Чаще — Шайло. Говорил: «Отец».

Однажды ночью он резко открыл глаза и невидящим взглядом уставился в пустоту.

— С ними всё хорошо, — Аджеха подошёл к нему и остановился у кровати. — С ними со всеми всё хорошо.

Тому как будто стало лучше и он откинулся на подушки. Так прошла ещё одна ночь. Посланники Небесного Чертога не пребывали. Всего один раз ему доставили сообщение о том, что была замечена агора. И Аджеха немедленно выбежал на улицу. Вскарабкался на холм и оттуда увидел мерцающую вдали яркую точку, похожую на блуждающую звезду. Вместе с ним вышел и Герд со своим племянником. Последний молча наблюдал, как и Аджеха. Только агора вдруг повернула в другую сторону.

Услышав об этом происшествии жрица Огня в который раз воздала хвалу Императору. Аджеха же понял, что может держать агор на расстоянии от поселения.

Чем больше времени проходило, тем меньше он заглядывал в дом, где лежал в полузабытьи Люмен. Однажды, когда он дышал воздухом у границы поселения, к нему подошла жрица. От неё как всегда пахло теплом и покоем. Аджехе доставляло удовольствие слышать умиротворённый её голос.

Они стояли одни на холме и смотрели вдаль. Сегодня звёзды светили ярче обычного.

— Ему нужна помощь, — прямо заговорила она. — Необходимо поменять повязки.

— Пусть это сделает кто-нибудь из них.

Кто угодно, Аджехе было всё равно. Он и так переступал через себя каждый раз, когда помогал легионеру и больше не мог делать этого. Жрица заметила борьбу в нём и сказала:

— Они не могут.

Аджеха выглядел искренне удивлённым.

— Люди не имеют право прикасаться к сыну Легиона.

Надо же, а он совсем забыл.

Снова повернулся к горизонту. Мийе хотелось положить руку на его руки и утешить стража. Так бы она и поступила, если бы не запрет жрицам касаться кого угодно кроме своих сестёр. Таким одиноким тот выглядел. Ей осталось только сказать как можно мягче.

— И они опасаются. Это свойственно человеческой природе, трепетать перед высшим.

— Я сделаю всё необходимое, — хотя со сравнением с высшим он мог бы и поспорить.

— Мийя, — она повернулась и улыбнулась как делала всегда.

И уже почти обернулась, чтобы снова посмотреть на освещённые синим маревом долины, но тут Аджеха произнёс:

— Аджеха.

Мийя всё с той же улыбкой казалась несколько удивлённой. Впрочем, ей, верно, не доводилось слышать, что у стражей есть имена.