Ясно было, что замок недавно посещали, ибо снег на подъездной аллее был крест-накрест исполосован следами от колёс, а у крыльца виднелись следы ног. Пока мы стояли, Холмс положил руку мне на плечо.

— Уотсон, боюсь, я считал ваше участие в этом деле само собой разумеющимся, а теперь вот собираюсь вовлечь вас в столь опасную ситуацию, шансы выжить в которой совсем ничтожны. — Он на миг умолк. — Дорогой мой друг, вы до сих пор прекрасно себя проявляли, но я не имею права просить вас вместе со мной войти в этот дом.

— Чепуха, — резко произнёс я. — Надеюсь, до сих пор я не подводил вас и не собираюсь делать это сейчас. Это мой долг.

Холмс улыбнулся сдержанной улыбкой и потрепал меня по плечу.

— Добрый старый Уотсон, — тихо вымолвил он.

Не тратя больше слов, мы подошли к большим дубовым дверям Баскервиль-холла. Дверь была не заперта. Войдя в тёмный молчаливый дом, мы с Холмсом вновь оказались в очень высоком холле с массивными балками. Наши шаги, хотя и тихие, казалось, отдавались эхом по всему зданию. Холмс лёгкой кошачьей поступью подошёл к столу в центре зала, взял небольшой канделябр и зажёг его. Зал осветился тусклым мерцающим светом. Мы рассматривали высокие узкие окна с витражными стёклами, дубовые панели, голову оленя, гербы и старинное оружие, развешенное по стенам, — всё мрачное и тусклое в бледном свете свечей.

Пока мы осматривались по сторонам, до нашего слуха донёсся какой-то звук. Это был плач женщины — приглушённые, сдавленные рыдания человека, сердце которого разрывается от неизбывной печали. Казалось, эти звуки исходят от самих стен, словно они — составная часть печальной истории этого дома. Холмс жестом указал на галерею менестрелей, которую нам предстояло обследовать. Из пальто он извлёк пистолет и, держа его в одной руке, а канделябр в другой, стал подниматься вверх по правой лестнице к прямоугольной галерее с перилами, опоясывающей верхнюю часть холла. Там мы остановились и стали прислушиваться к беспокойным стенаниям плачущей женщины. Казалось, они исходят из комнаты, находящейся слева от нас по коридору. Подтверждая моё впечатление, Холмс указал в этом направлении.

Мы крадучись шли вдоль узкого коридора. При свете свечи наши тени плясали вокруг нас, словно бы сами по себе, потеряв связь с нашими телами и по какому-то дьявольскому наущению сделавшись им чуждыми.

Неотвязные рыдания становились громче. Мы остановились у четвёртой спальни. Не оставалось сомнения, что жалобные звуки исходят из этой комнаты. Когда Холмс, поставив канделябр на пол, медленно открыл дверь, я почувствовал, как на лбу у меня проступает холодная испарина.

Комната освещалась небольшим камином. На кровати вниз лицом лежала женщина и рыдала в подушку. С губ её слетали горестные вздохи, а тело сотрясалось от рыданий. Через миг она почувствовала наше присутствие и повернула к нам заплаканное лицо, украдкой разглядывая нас в тусклом свете и пытаясь понять, кто пришёл. Это было лицо Кэтрин Хантер.

Когда она узнала нас, её печальные, затуманенные глаза вспыхнули от радости и горестное выражение уступило место надежде. Она живо спрыгнула с кровати и бросилась к нам.

— О мистер Холмс, доктор Уотсон! Слава богу, вы пришли, — воскликнула она. — Вы не можете себе представить… не можете представить. — Печально покачав головой, она вновь разрыдалась. — Слава богу, вы пришли, — повторила она, падая в мои объятия.

Я тоже молча благодарил Создателя за то, что мы прибыли вовремя и успеем спасти эту молодую невинную душу от злых чар Дракулы. Прижав её к груди, я нежно похлопывал её по спине.

— Всё самое ужасное позади, — сказал я. — Не надо больше плакать.

— Постараюсь, — глядя на меня трогательными влажными глазами, проговорила она.

— Слава богу, она спасена, — сказал я, поворачиваясь к Холмсу, который стоял не двигаясь и в упор глядя на девушку.

— Вы ведь не позволите больше этому дьяволу приблизиться ко мне? — заглядывая мне в глаза, заклинала она.

Я понимал, что она имеет в виду графа, но запретил себе думать о тех ужасных унижениях, которым он её подверг. Она приникла ближе ко мне, касаясь заплаканным лицом моего лица. В тот момент что-то в её поведении стало меня настораживать. Я напрягся, чувствуя на шее её горячее дыхание. Этот сладковато-тошнотворный запах встречался мне и прежде. Я почувствовал приближение опасности, но было уже слишком поздно. Не успев оттолкнуть девушку, я ощутил, как меня касаются её губы, а потом мне в кожу впились её острые клыки. Закричав от отвращения, я попытался оттолкнуть её от себя, но она упорно не отпускала меня.

Холмс бросился вперёд и, схватив девушку за волосы, оттащил её в сторону. Пошатываясь, она ушла в тёмный угол комнаты. Я тоже нетвёрдо стоял на ногах, сознание было затуманено. В страхе я коснулся шеи. Тонкая струйка крови стекала за воротник. К счастью, девушка только поцарапала кожу, не добравшись до яремной вены.

Девушка скорчилась в углу, как дикий зверь в клетке, огрызаясь и шипя.

— Господи, — воскликнул я, зажимая рану на шее и осознав вдруг весь ужас ситуации, — мы опоздали!

— Верно, — мрачно согласился Холмс. — Дракула завладел мисс Кэтрин Хантер. Несмотря на этот замечательный спектакль, рассчитанный на то, чтобы усыпить нашу бдительность, она теперь одна из восставших из мёртвых.

Девушка засмеялась странным булькающим смехом, отчего у меня зашевелились волосы на затылке.

— Я принадлежу ему. — Она растянула губы в улыбке, обнажив клыки. — Я его невеста. — Зашипев, она, как дикая кошка, стала когтить воздух, а потом двинулась к нам. — Вы пришли спасти меня, а кто спасёт вас?